‪#‎постапокалиптичное‬

Звонит давеча старый товарищ, с которым мы когда-то, в веселые дурные времена живали на одном рабочем поселке, а после разъехались по разным концам города. И рассказывает, что заехал туда по делам да и решил зайти по старой памяти в местный центр вселенной - рюмашечную с горделивым и лаконичным названием "Риф". Повидать местных элит, выпить кофе (за рулем же, ну куда иначе), перетереть за старых знакомых, может рупь кому занять. На рабочем поселке рюмашечная - это ж дискуссионный клуб, площадь для вече, информационный центр и биржа стограммовых капиталов одновременно.

- Захожу, - говорит, - а там пустота; ни одного человека, и только бармен Светка мух над стойкой считает. Я ее, - говорит, - спрашиваю: Светка, а где ж народ? а она такая губы разлепила и молвит: умерли все.

Оказалось, в прямом смысле. дядя Коля с третьего дома спился, Витя-еврей тоже спился, еще один от сердца, еще другой просто не проснулся, тот спился, этот сгорел - целая плеяда из сонма призраков, каждое утро проходящих через горнило классической рюмочной в центре заводского микрорайона. Годами, поколениями, годами выработанный маршрут дом-рюмочная-проходная-рюмочная-дом. Генетическая память, та самая преемственность поколений, когда отец и сын в восемь утра берут ноль пять на двоих. Адская закольцованная тропа, финиш которой знаменует только пророческая буфетчицына фраза "умерли все".

Выпил он кофе с мухой и буфетчицей Светкой, да и уехал ошарашенный прочь. Так ни с кем и не повидавшись. Потому что умерли все.