Анатолий Виногродский: Мы должны вытащить пленных любой ценой
Ветеран АТО и координатор штаба блокады торговли с ОРДЛО рассказал «ХН» о ситуации на редутах, выходе из Иловайского котла и последних добровольцах в украинской армии.
Анатолий Виногродский – бывший офицер военно-морского флота. Военный с позывным «Гал» ушел на фронт добровольцем в составе батальона «Донбасс» и практически сразу попал в пекло – Иловайский котел. Ему удалось вывести из окружения российских оккупантов 12 бойцов. Вспоминать о трагедии, которая стала одной из самых кровавых в истории войны на Донбассе, Виногродскому нелегко до сих пор. Сейчас экс-«донбассовец» курирует штаб блокады торговли с оккупированными территориями.
– Анатолий, на днях предприятия ДТЭК (входят в структуру Ахметова) объявили, что откажутся от антрацита и переведут некоторые ТЭС на газовый уголь. Это – результат блокады. Тем не менее, ветераны АТО остаются на редуте в Донецкой области. Еще не выполнены все ваши требования?
– Освобождение военнопленных и принятие закона об оккупированных территориях – это те два требования, которые выдвигались с самого первого дня блокады. Мы будем здесь до тех пор, пока их не выполнят.
– 28 апреля Ирина Геращенко (вице-спикер, член контактной группы в Минске) сообщила, что началась верификация заявлений тех людей, которые совершили преступления против Украины, но которых в рамках законодательства можно помиловать ради освобождения наших пленных. Что вы думаете по этому поводу?
– На сегодняшний день мы говорим о том, чтобы любой ценой вытащить наших людей, которые находятся в плену у оккупантов по несколько лет. Да, я считаю, что мы должны отдать в обмен на них кого угодно. Мы с ними разберемся, когда освободим эти территории, они никуда не денутся. А вот освобождение наших пацанов, которые сидят там в подвалах и уже разуверились в том, что их могут достать, – это первое, чего мы должны добиться. Мне глубоко наплевать на тех людей, которые задержаны за какие-то преступления. Да, если оккупанты их хотят получить в обмен на наших пленных, их нужно отдать.
– Сколько людей находятся в плену, по вашим данным?
– По моим предположениям, это около 150 человек (официальная цифра – 127 человек – прим. «ХН»). Есть те, кто считается без вести пропавшими. Это добровольцы, которые не были в составе Вооруженных сил Украины или Нацгвардии, гражданские лица, которые туда попали. Из батальона «Донбасс» я надеюсь найти как минимум двух человек – боец Дудаев, который выходил из Иловайска и пропал, и Партизан – раненый во время боев в Углегорске. К сожалению, о них ничего не известно.
«Ахметов гонит уголь через Таганрог»
– Кто на самом деле разгонял редуты?
– В разгоне редутов принимали участие полиция и «КОРД» Донецкой области. По моему мнению, по образу и подобию донецкой полиции у нас формируется полицейское государство. Вы слышали о скандалах, связанных с Голубаном, Аброськиным и прочими людьми, которые поставлены руководить подразделениями полиции в Донецкой области.
– Еще существует угроза разгона в Бахмуте?
– Нет никакого смысла разгонять. Во-первых, это реклама блокаде. А во-вторых, все, чего мы добивались, закрывая торговлю, делает государство или оккупанты (решение СНБО о прекращении торговли с оккупантами, принятое через 1,5 месяца после начала блокады). Сейчас мы опять перешли фазу, когда против нас борются молчанием, – о блокадниках ничего не говорят, СМИ затихли. Это методы борьбы, понятно.
– Блокадники озвучивали готовность перекрыть не только железнодорожные, но и автомобильные пути. Планируете реализовывать эту идею?
– Дело в том, что сейчас никаких массовых поставок даже автомобильным транспортом на оккупированные территории нет. Есть контрабанда, с ней нужно бороться. А того, о чем мы говорили, – торговля, которая шла раньше под «крышей» СБУ, – сейчас нет. Они сейчас перестроили свою схему и пропускают груз через Россию. Тот же Ахметов гонит уголь через Таганрог. Ночью приходят баржи на причалы «Метинвеста» (международная горно-металлургическая компания, основным акционером является СКМ – прим. «ХН») в Мариуполе и под усиленной охраной господина Аброськина проводят разгрузку.
– Тот факт, что к блокаде присоединились народные депутаты, помог или навредил?
– Я обращался к Семену Семенченко и Владимиру Парасюку (хотя позже их ошибочно называли организаторами блокады - прим. «ХН»), чтобы они осуществили депутатский контроль и для того, чтобы нас в первые дни не разогнали. Блокаду поддерживали и другие депутаты.
– Сейчас количество активистов на редутах увеличивается или остается прежним?
– Сегодня у нас стоит один редут в Бахмуте и один наблюдательный на Бугасе. Привлекать туда тысячи людей нет никакого смысла. Сейчас мы готовимся ко второму этапу блокады. Радует нас и заявление Игоря Насалика (министр энергетики и угольной промышленности Украины – прим. «ХН») по поводу того, что мы не будем покупать уголь в России, потому что считаем торговлю с Россией преступлением против Украины, и заявление ДТЭКа, которые наконец-то начали рассказывать о том, что будут переводить предприятия на уголь газовых марок. Следующее, что мы хотим рассмотреть, как уничтожается угольная промышленность западной Украины.
– С марта в зоне проведения АТО усилили проверки даже на тех блокпостах, которые были практически «мертвыми» с 2015 года. В штабе АТО заявили, что это связано с участившимися выходами вражеских ДРГ на нашу территорию.
– Это связано только с блокадой. У нас есть аудиозапись инструктажа, который проводит начальник полиции Славянска. Там нет ничего по поводу диверсионных групп – только по блокадникам. Какие они свиньи (блокадники – прим. «ХН») и как дружно «воюют» против бедных полицейских, получают по 400 гривен в день и так далее. Когда была история с Парасюком (14 марта на блокпосту в Славянске произошел конфликт между добровольцами во главе с Парасюком, которые ехали на Донбасс, чтобы поддержать участников блокады торговли с оккупантами и правоохранителями – прим. «ХН»), там появился господин Голубан со своим спецотрядом и устроил цирк с драками, провокациями и применением силы. Было задержано около шести человек, которых доставили в славянскую полицию. Когда мы туда приехали с депутатом Пастухом, начальник полиции сказал нам, что они не задержанные, а свидетели и приехали сюда добровольно. А как же следы от наручников на руках и содержание в камерах?
«Прошли 74 километра»
– В августе будет три года с момента одной из самых кровавых трагедий войны на Донбассе - Иловайского котла. Расследование до сих пор не дало официального решения: кто должен ответить за это?
– Это было обычным предательством. Неоднократно все разведки, информаторы, я лично звонил в штаб АТО и докладывали о том, что в районе Стаханова и Луганска осталось 650 новобранцев, которые стоят на блокпостах. И наши механизированные бригады могли спокойно заходить и убрать всю ту босоту. И не мы были бы в котле, а они. Но кому-то нужно было показать необходимость «Минска-2». Не понятно, кто виноват? Все очень понятно.
– Когда для вас начался Иловайск?
– 5 августа начался Иловайск. 16 августа мы вернулись из Курахово, 17 зачистили Грабское и 18-го я уже был в Иловайской школе. Для батальона «Донбасс» первый Иловайск был 10 августа, когда четверо наших погибли. Нам постоянно врали, когда рассказывали, что к нам идет подкрепление.
– Как удалось вырваться из ловушки?
– Очень многие вышли, из нашего батальона – 38 человек. Ножками, ночью, через российские посты. Мы прошли 74 километра. Движение начали в районе 19:00 29 августа, нас было 12 человек. В этот же день мы разделились. Со мной пошло 7 человек. Мы приняли решение, что малыми группами проходить легче – так и получилось. Одна группа вышла через два дня, а мы – 4 сентября в районе поселка Новоласпа. Там встретили автобус с нацгвардейцами, который приехал за своими бойцами, вышедшими из окружения. Они довезли нас до Курахово.
– У нас были силы, чтобы освободить Иловайск от оккупантов?
– На самом деле там задача ставилась на одни сутки. Четыре батальона должны были зайти с разных сторон, подошли только два – «Днепр-1» и «Донбасс». Должны были зачистить каждый свою часть города. ВСУ ставит блокпосты вокруг этого города, и мы выходим. А дальше началось просто уничтожение добровольцев. Ведь было три попытки взять Иловайск: 5 августа – когда поставили на дальних рубежах блокпосты, 10-го – когда заходили «Донбасс», «Шахтерск» и «Азов», получили отпор и приказ отойти, и 18-го – когда стало понятно, что два батальона отказались заходить туда, нужно было давать команду на отход и пробовать еще раз. На самом деле в Иловайске было около 200-300 боевиков. И мы могли с этим справиться. Другой вопрос в том, что затянули кампанию и они начали перебрасывать резервы со стороны Харцызска. А наше командование вместо того, чтобы принять какое-то решение, начало просто отмалчиваться. Значит им не нужно было этот Иловайск брать. Как оказалось, это нужно было нам.
– А тот злосчастный «коридор», который обещали украинским военным. Как вы не попали в него?
– На самом деле мы об этом ничего не знали. Просто выходили, когда нам дал команду генерал Хомчак через и. о. командира батальона подполковника Власенко («Филина»).
– Сейчас практически все добровольческие батальоны перешли под управление ВСУ или Нацгвардии. Что вы думаете по этому поводу?
– Все добровольцы ушли. Остались условно две роты Украинской добровольческой армии Яроша – 5-й и 8-й батальоны – и одна или две роты «Правого сектора», которые в составе ВСУ. ОУН – сам по себе. Добровольцы шли освобождать Украину, а командование не считает нужным освобождать Украину, их вполне устраивает та ситуация, которая сложилась, и мы через блокаду показали всем, что это так.
