Как революционер Тевелев из-за бороды погиб. О героях былых времен

Советский цирк, как известно, чудеса делать умел. Но даже ему было далеко до советской пропаганды. Объявить героем неудачника – это вам не кролика из шляпы вынуть. Тут высочайшая квалификация нужна! А еще – искренняя вера в наивность широкой публики. Проглотит, мол. Не в первый раз!

Более полувека – с 1919-го по 1975-й – одна из старейших площадей Харькова (сейчас пл. Конституции) носила имя пламенного революционера Моисея Соломоновича Тевелева. А ежели быть точным, то только фамилию. Поскольку звали его, на самом деле, Яковом. Кличкой "Моисей" Тевелева снабдили товарищи. За огромную бороду, придававшую "несгибаемому большевику" внешнее сходство с библейским пророком. Кто из харьковских коммунистов сподобился его лицезреть, чтобы решиться на такое сравнение – вопрос риторический.

В 1935-м, когда культ Тевелева достиг апогея, чья-то сомнительная шутка очень пригодилась профессиональным воспевателям. Подобно библейскому Моисею, выводившему евреев из рабства, Моисея харьковского тоже захотели сделать проводником. К светлому будущему, конечно же.

Согласно решению обкома партии и городского совета, четырехметровый бронзовый Тевелев, вознесенный на постамент из черного лабрадорита, должен был открывать одну из главных магистралей города – нынешний Московский проспект. Как "типично собирательный образ профессионала-революционера-большевика-подпольщика времен гражданской войны на Украине".

Скульптору Адольфу Страхову заказали проект и даже дату открытия памятника успели назначить – 1 мая 1936 года. Но Тевелеву, как и при жизни, в очередной раз не повезло – городские деньги понадобились для нужд более насущных, чем возведение очередного истукана.

…Судьба Якова Соломоновича была и впрямь типичной для того времени: заурядного помощника провизора революционная волна вознесла к вершинам губернской власти. Однако насладиться ею в полной мере помешали войска кайзера и украинской Центральной Рады, занявшие Харьков в апреле 1918-го. Пришлось товарищу Тевелеву удирать в Москву.

Заскучал он там, коль верить легенде. И на оккупированную Родину слезно запросился. Друзья отговаривали: тебя, мол, в Харькове каждая собака знает. Больно уж засветился рыжей своей бородищей! Но Тевелев был настойчив: побреюсь – и конспирация обеспечена. Вопреки расхожим представлениям, подпольная работа отнюдь не отличалась романтикой – ни тебе диверсий, ни терактов. И даже к забастовкам, периодически сотрясавшим гетманско-немецкий Харьков, товарищ Тевелев прямого отношения не имел.

Судя по воспоминаниям коммунистки Холмской, работавшей вместе с ним в подполье, свежевыбритый Яша не только изображал коммивояжера, но и был им фактически. Поскольку занимался тем же, чем и поныне занимаются многие харьковчане – гонял через российскую границу деньги да товар. Товар, правда, был специфическим – газеты, брошюры, листовки. Если кто сомневается, что все это не раздавали, а именно продавали, советуем свериться со сборником воспоминаний "Пять лет", изданным в 1922 году губкомом партии. Так как спрос на пропагандистскую макулатуру не иссякал, Тевелев планировал организовать на Основе подпольную типографию. Да не успел – арестовали.

Большевистскую явку, располагавшуюся в молочной лавке Либензона, неподалеку от Москалевских казарм, немецкие "сыскари" накрыли в общем-то случайно. Адрес с паролем сдал курьер, везший подпольщикам деньги из России и попавшийся по глупости на Южном вокзале. Несчастного Яшу подвела присущая фармацевтам точность: он пришел на явку именно тогда, когда должна была состояться заранее назначенная встреча с курьером. За что и поплатился. А вот опоздавшие подпольщики выжили! Поскольку немцы не догадались оставить засаду в молочной лавке.

По словам Холмской, она поначалу радовалась, что Тевелев попался именно немецким властям, а не украинским: "Гайдамаки имели милое обыкновение сейчас же расстреливать". Немцы же разбирались долго, и их… легче было подкупить! Яшина супруга тотчас же примчалась в Харьков с пачкою купюр.

Однако немецкая основательность сыграла с Тевелевым злую шутку: пока шло следствие, успела отрасти его знаменитая борода. Якова Соломоновича опознали и вежливо пригласили к стенке. Тут и сказочке конец! Дальше пошли интерпретации.

В очерке Михаила Кедрова ("Харьковский рабочий" от 3 августа 1935 г.) подпольная типография на Основе чудесным образом умудрилась заработать. А Тевелев не только листовками, но и оружием рабочих обеспечивал. Понятное дело, что выручать такую важную персону собиралась уже не жена с деньгами, а десяток боевиков. Да только не заладилось у них.

Не заладилось и у самого Тевелева. Точнее, у его трупа. Перезахороненный на Соборной площади в январе 1919-го, сразу же после возвращения Советов он был извлечен из-под земли уже в июне. Захватившие Харьков деникинцы уничтожили большевистское погребение. А на его месте канализацию проложили.

Одна лишь фамилия живучей оказалась. Ибо присвоили ее в нашем городе не только площади, но еще улице, переулку и въезду! По счастью, декоммунизация подоспела. Вместе с новыми героями.