«Ромашка» не навсегда. Переселенцев с Донбасса попросили выехать из лагеря
– Понимаете, мы подставляли людям плечо помощи, но не шею, – говорит Оксана Погорелова, владелица лагеря «Ромашка», в котором на протяжении трех лет живут переселенцы с Донбасса.
Решение о том, что лагерь должен стать бизнес-проектом, принималось нелегко. В феврале Оксана и ее муж Владимир Рожков сообщили людям, бежавшим от войны, что они могут жить здесь только до июня. С тех пор владельцам «Ромашки» приходится постоянно отвечать на вопрос «почему». И это их явно раздражает.
В 2013 году супруги выкупили давно недействующий лагерь времен СССР, чтобы восстановить его и снова принимать здесь детей. Но в их планы вмешалась война. Спустя год, в июне 2014-го, вместо детей на смены «Ромашка» начала принимать беженцев. Основной поток людей был из Славянска и Краматорска, позже начали приезжать жители Луганска, Донецка, Дебальцево. Во времена эскалации на Донбассе лагерь был забит под завязку – в корпусах ютились 420 человек. Потом количество переселенцев уменьшилось. Снабжение «Ромашки» легло на плечи хозяев лагеря, волонтеры привозили продукты и одежду. До сентября 2015 года хозяева даже бесплатно кормили постояльцев из Донбасса. В отличие от власти, Оксана и Владимир искренне давали дом и не просили ничего взамен.
– Когда случилась война, было очевидно, что если не мы, то люди с детьми будут ночевать на вокзале. Тогда мы все сделали правильно, ни о чем не жалеем. До последнего времени в «Ромашке» оставалось порядка 35 семей. Мы стали с людей собирать деньги (за электроэнергию и коммуналку). Во-первых, это была необходимость, во-вторых, все бесплатное никогда ничем хорошим не заканчивается, – говорит Владимир и закуривает сигарету.
Он объясняет: две основных причины, по которым лагерь больше не сможет содержать переселенцев, – отсутствие денег и актуальности.
– До сегодняшнего дня электричество в месяц обходилось в 35 тысяч гривен, дрова – от 40 до 50 тысяч. То есть в месяц выходила сумма в 80-90 тысяч гривен, из семейного кармана мы выделяли 50 тысяч. Мы продолжаем тратить деньги, которых нет. Через лагерь прошло больше 5 тысяч человек. Из них 98 % пробыли в лагере от двух недель до 2-3 месяцев: отоспались, отдышались, нашли работу и жилье и продолжают жить. А те, кто остались сегодня, к сожалению, околомаргинальная часть населения, – говорит Владимир.
– Я не согласна с тобой, – возражает ему Оксана. – Мы считали, что еще кому-то нужны. На самом деле люди, которые сейчас остаются жить у нас… Мы в чем-то сами виноваты – создали такие условия. Мы предложили им жить бесплатно, и они жили. Как только сказали, что будет по-другому, они быстро уехали и нашли себе квартиру. Если бы для переселенцев была актуальна проблема жилья, то был бы занят целый лагерь, как это было до апреля 2015 года.
Владельцы «Ромашки» рассказывают, что в последнее время тянуть лагерь с переселенцами стало действительно сложно. Ни городские власти, ни меняющиеся губернаторы не шли навстречу. Помогали исключительно международные доноры – фонды из Польши, США и Венгрии. Находились и такие, кто не столько помог, сколько пытался пропиариться.
– Мы вначале ждали помощи, а потом начали писать письма. А почему это должно быть нашей проблемой? Но один чиновник нам как-то сказал: «По зову души и сердца вы это сделали, вы и расхлебывайте». Мы обращались к каждому губернатору, а к Светличной (возглавила ХОГА осенью 2016-го) я уже даже не пошла, – рассказывает Оксана.
– Действительно, «Ромашка» была на слуху. Мы взяли к себе домой людей, – говорит Владимир.
– У нас была большая текучка, чем в модульном городке. Это наше компактное поселение, где мы не могли допустить какие-то неправомерные действия. Например, одна семья начала пить, мы попросили ее уехать, – вспоминает Оксана.
Новость о перепрофилизации лагеря его постояльцы восприняли спокойно. Хозяева говорят, что после того, как из «Ромашки» выедут последние переселенцы, начнут восстанавливать корпуса и все-таки воплотят свою мечту – дадут вторую жизнь детскому лагерю. О том, будут ли принимать людей, если на Донбассе вновь начнется эскалация, не хотят даже думать.
У нас была жизнь
Платить по счетам (около 1000 гривен за семью) и оставаться до июня большинство жителей «Ромашка» не стали. Сейчас здесь осталось всего 12 семей. В основном – женщины, дети и люди, которым сложно арендовать жилье. На веревках все еще развешено белье, на лоджиях корпуса лениво разлеглись коты.
В небольшой комнате пахнет лекарствами. Любовь Алексеевна, которая приехала в Харьков из города Кировское Донецкой области, собирается к соседям. Люди выехали и попросили ее присмотреть за кошкой с прибавлением. Нет в комнате и ее внучки Эллы. Девушка, которая страдает ДЦП, присматривает за малышом, родители которого ушли по делам.
– Дома я просидела три месяца в подвале и ослепла. Внучка уехала первой, а я в Харькове всего лишь год. Нам тут хорошо: тепло, есть, где поспать, горячая вода, внучка научила меня готовить еду в мультиварке. Когда нам сказали, что мы можем пробыть тут только до июня, я уже собиралась ехать домой, но дочка мне позвонила и сказала: «Будь с Эллой, у нас напряженная остановка, не знаем, как будем тут выживать». Дорогую квартиру мы снять не можем, да и люди, когда узнают, что внучка инвалид, отказываются сдавать. Но, слава богу, повезло – мы нашли комнату за 1200 гривен, и ее обещают сдавать надолго.
По лагерю нас водит администратор Наталья. Сама она тоже переселенка – вместе с семьей приехала из Донецка. Их дом находился в районе аэропорта.
– В наш дом попал снаряд, когда я хоронила бабушку. Повылетали рамы, я накрывала собой детей. Мой 87-летний дедушка не хотел уезжать, но тогда первыми его словами после обстрела были: «Когда мы уезжаем?». Два года он прожил тут, в мае 2016 года я его похоронила, – вспоминает Наталья. – Возвращаться домой не хочу. Зачем? Чтобы моих детей обвиняли в том, что они – предатели родины? Какой родины? Моя младшая дочь – ей 4 года – даже не знает, что такое Донецк.
Понимание, что «Ромашка» – это не навсегда, было, говорит Наталья, но отъезд все оттягивали во времени. Сейчас она планирует недорого купить «сарайчик», чтобы и жить, и что-то строить.
Подруга по лагерю, помощница и землячка, тоже Наташа, вместе с мамой, сестрой и племянником приехали в Харьков в 2014-м. Вспоминает, как однажды в Новый год боевики устроили праздничный «фейерверк» из сигнальных ракет. К нашему городу и лагерю семья привыкла, потому до июня останутся, тем временем будут искать квартиру в Пятихатках, рядом с детсадом. Внезапно глаза Наташи наполняются слезами.
– Мой преподаватель Игорь Козловский уже год находится в плену (60-летний историк-религиовед был задержан в Донецке в январе 2016 года за «неправильную переписку» в Facebook – прим. «ХН»), поэтому просят, где только можно, об этом говорить. Можете это написать? – больше ничего сказать она не смогла.
Провожая нас, женщины вспоминают: в «Ромашке» была жизнь, хотя случалось всякое – семейные драки, ссоры за гуманитарку, пьянство, семьи, которым «все должны». Но было и хорошее – переселенцы вместе отмечали Новый год и День влюбленных, дарили друг другу на праздники безделушки.
– Было плохо, но был и позитив, и хорошего было намного больше. Просто мы все уже устали, – подытоживает Наталья.
