Забытая Балаклея. Как живет город через год после катастрофы

Прошлой весной, 23 марта 2017-го, в Балаклее произошло ЧП на складе боеприпасов, которое привело к масштабной детонации крупнейшего в Украине военного арсенала. В результате погибло два человека, а сотни домов оказались повреждены. За происшествие никто не ответил, на территории арсенала остались сотни снарядов, а уголовное производство так и не передали в суд. "Харьковская неделя" съездила в Балаклею и посмотрела, как город живет спустя год после катастрофы.

Год назад Балаклея встречала нас постапокалиптической картинкой – разбитыми домами и усыпанными стеклами улицами. Железнодорожная станция не работала, в воздухе чувствовался запах гари и напряжение, а местные жители наперебой обсуждали возможные причины ЧП.

Сегодня на вокзал почти каждый час прибывают электрички из Харькова, а в зале ожидания несет характерным амбре и нет свободных мест. В кафе "Шинок" неподалеку жизнь течет в обычном ритме – телевизор транслирует Анну Седокову, мужчина средних лет покупает бутылку персиковой наливки за смешные по харьковским меркам 30 гривен, а двое старшеклассников обсуждают рэп-баттлы и практикуют навыки речитатива.

– Можно и с кем-то читать, можно и самому. Мне, например, самому нравится, – бахвалится один из них, исподлобья глядя на своего визави. Тот отвечает молчаливым согласием.

На первый взгляд, город практически отошел от ран, но не все так радужно.

"Гоняли как футбольный мяч"

Вадим Палиенко живет в частном доме на улице Репина, вблизи железнодорожной станции. Прилетевшим боеприпасом в его доме выбило окно, покорежило веранду, разрушило гараж и раздавило машину. Головку от снаряда Вадим вскоре нашел среди обломков. Саперы успокоили пострадавшего, что взрыва можно не бояться: на складе боеприпасы хранились без капсул, которые вызывают детонацию.

Балаклейский горсовет выделил Палиенко 10 тысяч гривен – сумма предназначалась лишь на ремонт дома. Денег хватило только на восстановление старых окон, хотя изначально выделяли на покупку новых.

—  Выполнением работ занялась фирма "Экипаж", специализирующая на ремонте окон и дверей, – рассказывает "ХН" пострадавший. – Они приезжали, описывали, потом по улицам поочередно установку делали. В целом, осмотрели все окна, что мы написали, но согласились [отремонтировать] только одно. Вытянули, поставили на место и уехали. Откосы все разобрали, бросили. Мы спрашиваем: "Что делать?". Говорят: "Ну что делать? Мы бригаду не нанимаем, этим вам заниматься. По нашим сведениям, около 300 гривен надо, чтобы ремонтники это сделали. Потом мы вам это отдадим". Так и замолчали.

По словам Палиенко, мэр Балаклеи Иван Столбовой пообещал, что восстановлением остальных построек займутся позже, однако этого так и не произошло. Еще 8 тыс. грн – на ремонт гаража – пострадавшему выделил депутат, но этой суммы хватило лишь на разбор завалов. Разбитую машину Вадима включили в список тех, которые сгорели в гаражах в воинской части, – из заключения института Бокариуса следует, что ремонту она не подлежит.

– Моя машина во дворе стояла, но уже надоело, – рассказывает Вадим. – Осенью, когда дожди шли, говорю: "Пап, двигатель рабочий, колеса рабочие, аварийка работает, давай тихо-мирно отсюда ее загоним в твой сарай – пусть там стоит!". Запустил двигатель, крыша придавленная, боком сидел, лежа практически, левой рукой рулил, на сиденье облокотившись, хорошо хоть коробка автомат – отогнали машину. Лобовое стекло раскрошенное, я его вырвал, руки себе порезал.

До поры до времени Палиенко оббивал пороги служб, чтобы добиться компенсации убытков, но в итоге вынужден был делать ремонт за счет семейного бюджета.

– Меня как футбольный мяч гоняли, – утверждает он. – Из штаба – в администрацию, из администрации – в милицию (полицию – прим. "ХН"). Там говорят: а при чем тут мы? Я к одним, другим, третьим – мне просто уже надоело, к кому не приду, что не скажу – бесполезно все. Кое-что, конечно, выделили, не без того, что вообще нет, как было в Лозовой (в 2008-м на складе боеприпасов в Лозовой случилось аналогичное ЧП – прим. "ХН"). Но полной компенсации и устранения всех происшествий нет. Отец сразу сказал: "Ждать бесполезно и ничего нам не сделают: [есть возможность] деньги вложить – лучше вложу, потому что не успеем до осени, хана всему будет полностью, никакой ремонт уже не сделаем". Ребят наняли, кран, разборку хлама, а потом строительство.

Вину за происшествие Палиенко возлагает на руководство воинской части и Министерство обороны. Кроме того, опасается, что катастрофа может повториться.

Ближайшая улица – Покровская – также сильно пострадала от ЧП. Сгоревший магазин отремонтировали, а вот жилой дом № 20 так и стоит обугленный и искореженный. Владельцы, по словам местных, до сих пор живут у родственников.

"Перед глазами картина, как мама лежит под дверями"

На остановке возле магазина "Покровский" встречаемся с Эдуардом Казбиновым. Катастрофа унесла жизнь его матери, которая жила в пятиэтажке на улице Арсенальной на территории военного городка – приблизительно в 350 метрах от склада боеприпасов. В доме сгорели два верхних этажа – по словам Эдуарда, из-за «Ураганов», которые лежали у самого края склада.

– Моя мама пыталась выбраться сама из квартиры, – рассказывает Казбинов. – До определенного момента я общался с ней по телефону. Последние слова, которые я услышал: "Сынок, у меня заклинил замок, я не могу выйти". После этого у нас прервалась связь. Там лежал топорик и нож, она пыталась этот замок как-то открыть, уже была одета, даже собрала документы, человек хотел выбраться из этого ада, но у нее не получилось – ее настигла взрывная волна. Дверь оторвало и ее убило.

От взрывной волны в квартире разошлись стены: между несущими конструкциями и потолком помещалась ладонь. Моральный и материальный ущерб Эдуарда городские власти оценили в 38 тыс. грн. Правда, 13 тыс. грн из этой суммы ушло на котел и газовый счетчик, 15 тыс. грн – на разводку отопления, а 7 тыс. грн – на покупку кровати, которую во время ЧП раздавило шифоньером.

– Тех денег, которые остались, мне сейчас катастрофически не хватает ни на что – ни ремонт сделать в квартире, ни восстановить ничего, – сетует Эдуард. – Компенсация за сгоревшую мебель и бытовую технику в то время не выделялась никому. Были вставлены окна, еле-еле вставили двери. По строительству грубейшие нарушения: тем специалистам фирмы «Экипаж», которые это делали, надо было, честно говоря, руки поотрывать. Из окон дует, двери поставили криво, у меня начала течь крыша – такие ремонты у нас.

До катастрофы Эдуард проживал в Днепре. После ЧП он перебрался в Балаклею, чтобы «довести дело до конца». Пострадавший намерен судиться с Минобороны и добиваться моральной компенсации.

– Будем судиться с Министерством обороны, я считаю, что это полная халатность в их работе, – заверяет Казбинов. – По моему мнению, это был целенаправленный подрыв. Факт диверсии? Возбуждено дело по ст. 113 "Диверсия", но это пусть уже расследует государство, если считает, что диверсия, пусть доказывают и ищут виновных. Рано или поздно все равно виновные будут найдены, кто-то все равно за это понесет ответственность. Но никакие душевные раны это не залечит, у меня перед глазами до сих пор картина, как мама лежит под дверями.

В материалах уголовного дела сказано, что причиной смерти Аллы Казбиновой стал травматический шок, "который развился в результате сочетанной травмы головы и туловища".

Детсад не открылся через год

В поселке Нефтяников в северной части Балаклеи едва ли не в каждом доме после катастрофы были выбиты стекла, а в крышах зияли дыры. Сегодня последствия ЧП здесь практически устранили – по крайней мере, фасады домов выглядят отштукатуренными, а в окнах вставлены пластиковые стеклопакеты. Правда, некоторые местные жители подозревают, что это показуха – и объясняют ее тем, что район находится на въезде со стороны Харькова. Здешним пострадавшим якобы выделили по 40 тыс. грн, но на восстановление хозяйства этих денег тоже не хватило – у многих сгорела бытовая техника и разнесло в щепки мебель.

В кафе на улице Харьковской по телевизору транслируют программу о катастрофах, как будто напоминая события годичной давности. В полдень на пороге появляется двое мужчин.

– Андрей, что тебе? – интересуется у одного из них продавщица Юлия.

– Две тефтели и салат! – чеканит тот.

– А булгур будешь?

– Нет, спасибо.

– Балованный, что ли?

Юлия живет в четырехэтажном панельном доме в поселке Нефтяников. От взрывов боеприпасов в ее доме вылетели окна.

– Через два дня пришла комиссия, посмотрела, какой реальный ущерб, но деньги на окна дали только через месяц, – рассказывает Юлия. – Спасибо и за это, конечно. Обидно было, что выключили отопление, но никто не обратил внимания, что мы без окон. Дети болели, мы болели. Мало того, что эмоционально так пострадали, так еще и лечились. То, что там мебель [получила повреждения], плитка посыпалась – им неинтересно. У меня ремонт не закончен, нет возможности – многие, как и я, работают на минимальную зарплату.

В поселке также находится детский сад, который сильно пострадал из-за ЧП: Юлия говорит, что на днях его сдали в эксплуатацию. Правда, сейчас на подступах к садику валяются горы строительного мусора, и дети вернутся в него не раньше апреля.

– На выезде из Балаклеи есть маленький садик, большую часть детей [из детского сада в поселке Нефтяников] взяли туда, – объясняет продавщица. – Кто работает в центре – возят в другие садики.

Как и Вадим, Юлия боится повторения ЧП на складе боеприпасов. Как и он – не из логических соображений, а скорее на подсознательном уровне.

– После 23 марта очень долго [взрывали боеприпасы] – месяц, наверное, – мы на работе аж подпрыгивали тут, – вспоминает Юлия. – Потом перестали обращать внимание. После где-то за городом взрывали. [К повторению катастрофы в воинской части] мы уже с иронией относимся – потеплеет, опять взорвется. Почему – не знаю, но так в прошлом году было. Все живо в памяти еще – ведь не то, что десять лет прошло, – и это страшно.

Расходы на ремонт покрыты мраком

В октябре 2017-го балаклейские власти отчитались об окончании аварийно-восстановительных работ после катастрофы. По словам мэра Балаклеи Ивана Столбового, на реконструкцию из бюджетов разных уровней было потрачено 128 млн грн.

Чрезвычайная ситуация в Балаклее позволила тратить бюджетные деньги на ремонт без проведения тендеров, поэтому расходы на восстановление города покрыты мраком. Как выяснил Харьковский антикоррупционный центр, больше всего тендеров на выполнение ремонтных работ получило ООО "Индиго-Групп" – любимая фирма чиновников Харьковской обладминистрации. С ней заключили 33 договора на общую сумму 38,28 млн грн.

По данным ХАЦ, предприятие неоднократно формировало дефектные акты после выделения средств, не выполняло запланированные работы и завышало стоимость строительных материалов в разы. «Индиго-Групп» была, к примеру, генеральным подрядчиком реконструкции системы газоснабжения в Покотиловке, где из-за проблем с отоплением местные жители перекрывали трассу. Кроме того, фирма является фигурантом уголовных производств. Одно из них было открыто относительно хищения бюджетных средств, выделенных на ликвидацию последствий ЧП в Балаклее. Уголовное производство было открыто осенью 2017 года, но его результаты неизвестны.

По мнению главы Харьковского антикоррупционного центра Дмитрия Булаха, во время восстановительных работ в Балаклее было украдено в общей сложности около 50 % средств.

"Работы для саперов на пять лет"

Спустя год после ЧП в воинской части ждут возвращения миссии по разминированию. В 2017-м зачистка территории не была проведена не то что на глубине, но даже поверхностно.

– Осенью все дружно снялись и уехали в Калиновку (26 сентября на арсенале Минобороны в Винницкой области произошел пожар с последующей детонацией боеприпасов – прим. «ХН»), – рассказывает "ХН" военный, который остался в части. – У нас прошли поверхностно, глубинную зачистку территории никто даже не начинал. Думаю, там работы по разминированию еще лет на пять.

Главную опасность для местных жителей представляют искатели металла. Летом прошлого года в пункте приема металлолома были замечены люди, которые сдавали гильзы. Несколько человек в военной форме на «Жигулях» привезли в мешках металл, а житель Балаклеи, который проходил мимо, сообщил об этом в полицию и предоставил фотодоказательства. Позднее в пункте были изъяты 45 фрагментов гильз и около 200 граммов вещества, похожего на тротил. Весной, как только сойдет снег, таких «археологов» может только прибавиться.

Никто не наказан

Ответственность за масштабную катастрофу в Балаклее до сих пор никто на себя не взял, а виновные по-прежнему не наказаны. Год спустя уголовное производство (открыто по ст. 113 УК Украины "Диверсия") ведется под грифом "секретно".

В распоряжении "ХН" оказались материалы служебного расследования Минобороны. В документах сказано, что «причиной возникновения пожара стал мощный взрыв с последующим разлетом боеприпасов на значительное расстояние". Далее следует констатация, что хранение боеприпасов в Балаклее было организовано, с точки зрения безопасности, из рук вон плохо. В материалах значится, что «в части отсутствовали мероприятия, направленные на сохранение ракет и боеприпасов», «в течение 2014–2016 годов не были организованы рассредоточение, размещение, хранение и защита боеприпасов от средств воспламенения, не создана надежная система охраны и обороны, не обеспечены требования пожарной безопасности". Почему этого не видели в Генштабе раньше и каким образом установили уже после пожара, – непонятно.

В выводах комиссии Минобороны говорится о том, что руководство Вооруженных сил Украины не издало необходимые нормативы по предотвращению диверсий, а затем не проследило за их выполнением даже после ЧП в декабре 2015-го. Тогда на территорию части с беспилотника забросили 13 мин-гранат, военные сработали профессионально и успели потушить пожар. Апогеем служебной проверки можно считать фразу «непринятие мер по организации противодействия диверсиям и террористическим актам». Такое впечатление, что не Минобороны спустя три года после начала войны с Россией должно было позаботиться о самом крупном арсенале Украины, а кто-то еще. Для Киева эти выводы не очевидны – спустя год после трагедии в Балаклее никто из генералов так и не лишился погон.

Административные взыскания выписывались только среднему звену военнослужащих на месте, а "стрелочниками" попытались сделать людей, которые днем и ночью с начала АТО жили на территории арсенала, обеспечивая отправку снарядов.

– Крайними оказались наш главный инженер и начальник хранения. После того как комиссия уехала, их сразу уволили. Это офицер, который всю войну не вылезал с арсенала. Он домой не ходил, ночевал тут, – рассказал нам на правах анонимности источник в воинской части.

Осенью 2017-го стало известно, что командир арсенала Владимир Скляр пошел на повышение в Киев, но после шумихи, поднятой в СМИ, переезд в столицу отложили. Год спустя, в марте 2018-го, экс-командир все-таки получил место в Министерстве обороны, а в Балаклее его обязанности стал выполнять заместитель. Судьба арсенала все еще подвешена в воздухе, половину кадрового состава уволили или вывели в запас. В то же время в результате катастрофы от самого крупного военного арсенала в Европе осталась примерно треть.

АВТОР: ДМИТРИЙ КУЗУБОВ.