Игорь Балута: В Киеве не приняли решение по региональным сепаратистам
Первый после Революции достоинства харьковский губернатор Игорь Балута рассказал «ХН» о том, как стал председателем ХОГА, по чьей вине 1 марта 2014 года были избиты сотни харьковчан и что у него требовали представители антимайдана.
Игорь Миронович, 22 февраля в Харькове проходил съезд депутатов юго-востока, тысячи харьковчан вышли на митинг против него. Вас в это время не было в городе?
– Да, я ехал в Крым вместе с Анатолием Дмитриевым (на тот момент – депутатом Харьковского облсовета от «Батьківщини»), где были проблемы с движением автобусов, но нам позвонил Арсен Борисович Аваков и сообщил о событиях в Харькове. Мы развернулись и поехали назад в Харьков.
Вы сразу направились в здание обладминистрации?
– Нет, мы поехали в Superior golf club (принадлежит Юрию Сапронову, который в начале 2014-го был заместителем губернатора Михаила Добкина – прим. «ХН»). Была неправильная информация о том, что там находятся судья Печерского суда Родион Киреев и, возможно, премьер-министр Николай Азаров. Мы вдвоем с Дмитриевым культурно зашли и попросили у начальника охраны и администратора записи с камер наблюдения за три дня. Пока мы выпили кофе, они как раз сбросили на флешку эти записи. Уехали, посмотрели записи и убедились, что данных товарищей в клубе не было. Потом мы поехали в центр, в администрацию, – там находился вице-губернатор Василий Хома с работниками ХОГА. В это время зашел депутат облсовета Иван Варченко с представителями Евромайдана.
О чем вы говорили тогда?
– Начались прения по поводу памятника товарищу Ленину. Пришлось вызвать главного архитектора области Михаила Рабиновича. Он рассказал, что есть проблема с демонтажем.
Вы тогда были за то, чтобы сразу Ленина убрать?
– Моя позиция тогда состояла в том, чтобы убирать его в тот же день. Тогда этого не сделали, потому позже я уже выступал за то, чтобы снести его на второй день после выборов президента в мае 2014 года. Я считал, что снятие памятника до выборов активизирует не наш электорат, его апатичную часть. Они были бы возмущены и точно пришли бы на выборы.
У Ярославского не получилось
Тогда, в конце февраля, у вас уже были договоренности о том, что именно вас назначат на должность председателя администрации?
– 28 февраля я узнал об этом.
Были конкуренты?
– Были. Майдан выдвигал. Ирина Ефремова, которая возглавляла «Батьківщину», тоже была претендентом. В Киеве видели, как развивается ситуация в Крыму. Нужно было назначать в Донецкую, Днепропетровскую и Харьковскую области Таруту, Коломойского и Ярославского. Оптимальным для Харьковской области было бы назначение Александра Ярославского, но у господина Ярославского не получалось возглавить администрацию на тот момент, поэтому приняли другое решение. Мои документы были уже в Киеве 1 марта утром.
Но официальной власти еще не было в Харькове.
– Анатолий Дмитриев был назначен начальником управления внутренних дел, а в администрации была хаотическая ситуация.
Многие участники этих событий вспоминают, что в обладминистрации в это время царила анархия: дежурили представители многих групп Евромайдана, которые не всегда ладили между собой.
– Это действительно было так, там было много отдельных групп. Думаю, эта ситуация связана с юношеским максимализмом и определенными радикальными взглядами некоторых товарищей. К сожалению, некоторые из них затрудняли работу администрации.
Провокация Кернеса
Эта несогласованность действий разных проукраинских групп повлияла на решительность представителей антимайдана, на их готовность штурмовать здание обладминистрации?
– Вы понимаете, там была стопроцентная провокация, спланированная Геннадием Адольфовичем Кернесом, Михаилом Марковичем (Добкиным – прим. «ХН») и господином Жилиным. Среди типажей, которые там принимали участие, были и российские граждане, в том числе известные личности, которые впоследствии всплыли в Донецке, – например Моторола. Туристы-экстремисты из Российской Федерации уже там были. Кстати, много автобусов приезжало не через Гоптовку – мы с Дмитриевым начинали перекрывать границы, начиная с 28 февраля. Автобусы ехали через Донецк и Луганск.
Накануне, 28 февраля, вы знали, что штурм будет?
– Нет, не знали. Понятно стало, когда штурм уже пошел. Я был в облгосадминистрации в начале митинга, когда было небольшое количество людей на площади. А потом мы с Дмитриевым выехали в область – там началось первое движение войск наших к границе, сил ВСУ, были определенные проблемы с их размещением.
Была возможность в тот день вывести людей из администрации? Среди них были и подростки в том числе.
– Я предполагал, что надо было наладить нормальную работу администрации, потому что то, что там происходило, работе не способствовало. Но ребята, которые находились внутри, сказали: «Вопросов нет: назначат нового губернатора – мы спокойно уйдем, когда уже точно будет известно, что это не Добкин, а это будете вы, или Жадан, или Ефремова». Но 1 числа моя кандидатура только рассматривалась. Я думаю, об этом знал Геннадий Адольфович и его соратники. Они хотели показать, кто в доме хозяин. Во-первых, для того, чтобы жестко разобраться с майдановскими активистами, во-вторых, продемонстрировать, что они необходимы для контроля региона. Так что как бы кто себя ни вел, этот захват, эта провокация должна была состояться по их плану.
Когда вы в тот день вернулись в ХОГА?
–Через час после того, как там все закончилось. Увидел там Геннадия Адольфовича, который рассказывал журналистам, в какое ужасное состояние привели здание. Я сказал: «Послушай, я был здесь 4 часа назад и здание в таком состоянии не было». Потом прибыл Николай Чехунов (директор КП «Госпром», на балансе которого находится здание облгосадминистрации – прим. «ХН»). Надо было наводить порядок, посмотреть, где стекла вставить.
«Вы хитрый человек»
2 марта вы возглавили область. С какими трудностями столкнулись в первые дни?
– Правоохранительные органы, служба безопасности... У них была полная растерянность, они не знали, как себя вести. Первое, что надо было мне понять, – кто с нами, а кто – нет и провести кадровую селекцию. Это заняло первые две недели.
Вы сразу заняли кабинет Добкина?
–Через час, после того, как меня назначили. Никаких перестановок я там не делал. Аккуратно сложил вещи Михаила Марковича в сторону, в комнату отдыха.
Он за ними пришел?
– Он сразу хотел вывезти какие-то вещи, но ему тогда их не дали. Личные вещи забрала его супруга месяца через полтора. Вещи отдали мои помощники, я ее не видел. Те книги дорогие, которые там были, – все они остались в здании. Никто ничего не забрал. Уже 6-7 числа, когда сепаратисты захватили здание, пропал какой-то его мяч. Но тогда многие вещи пропали – и кофе-машина, и другая техника. Представители Евромайдана вынесли только портрет Януковича из кабинета губернатора.
Вы много раз рассказывали, как 6 апреля перед вторым штурмом вам позвонил Жириновский. А до этого времени представители российских элит связывались с вами?
– Нет. Только Алла Александровская с группой товарищей приходила беседовать на счет проведения сессии облсовета. Чернов отказался ее созывать, они спустились ко мне, потому что глава администрации имеет право созывать сессию. Я сказал: «Если вы пришли ко мне и хотите, чтобы я вам написал письмо, пойдите на площадь и скажите там, что вы признали меня главой администрации. И тогда мы будем с вами беседовать». Они говорят: «Вы хитрый человек, хотите нас спровоцировать». Но я настоял на том, что сначала признайте меня, а потом все остальное. Это было 2 апреля.
В период с 1 марта до 8 апреля было много разных провокаций. Представители антимайдана часто заходили тогда в администрацию?
– Они пользовались правом граждан зайти в вестибюль, в приемные комиссии и таким образом они милицию терроризировали – не пустить их было нельзя.
Вы чувствовали тогда угрозу своей жизни?
– Сейчас чувствую. А на тот момент ничего не чувствовал. Я выходил к ним, разговаривал и совершенно об этом не задумывался.
Угрозы поступали?
– Да, поступали. Особенно, когда они пошли горсовет штурмовать (23 марта 2014 года – прим. «ХН»), тогда были подобные инциденты. Но это дело такое. Понимаете, в такой экстремальный момент об опасности не думаешь. Начинаешь думать об этом позже.
Послесловие
Сейчас, по прошествии трех лет, как вы считаете, были у вас в то время какие-то ошибочные решения?
– Да, были. Но они связаны не с первым месяцем. Например, были вопросы по кадрам – мне нужно было более активно отстаивать свою позицию. Потому что когда я подаю своего зама на утверждение, а Администрация президента его заворачивает – это не совсем хорошо. Варченко так и не утвердили тогда.
Есть желание снова вернуться на должность председателя ХОГА?
– Смотря с кем возвращаться. Все зависит от команды, которая будет работать в стране и регионе.
Вы в 2015 году принимали участие в выборах городского головы. Собираетесь еще раз побороться за кресло мера?
– Не знаю. Тем более, вы же видите – в Киеве не принято объективное решение по поводу региональных сепаратистов у власти, которые вели себя похабнейшим образом по отношению к гражданам Украины и украинской государственности. Поэтому – о чем говорить?
