Жизнь в Чернобыле через 32 года после трагедии

Через 32 года после аварии Чернобыль продолжают называть «городом-призраком». Но здесь живут люди, работают магазины, толпами приезжают туристы. И только разрушающая дома природа напоминает – это место больше не принадлежит человеку.
Смотри, это последний Ленин в Украине. Некому свалить, – показывает на монумент серебристого цвета чернобылец Леонид Струк. – А это… сделали среди города кладбище.
Мы медленно едем по центральной улице Чернобыля, вдоль которой выстроились таблички с названиями сел, эвакуированных после аварии на ЧАЭС. Те из них, в которых больше не живут люди, отмечены черным цветом.
В 11 утра на улицах лишь пара-тройка людей, а на большом пустом автовокзале, с которого раньше отправлялись десятки автобусов, отзывается эхом каждое слово. После мегаполиса тишина зоны отчуждения оглушает. Время здесь остановилось 32 года назад. Тогда, в ночь на 26 апреля 1986 года, на первой в Украине атомной электростанции прогремели два взрыва, которые разрушили реактор 4-го энергоблока. Западные СМИ уже говорили о нависшем над миллионами людей «облаке смерти», а в близлежащих к АЭС городках еще не знали подробностей катастрофы. Люди в панике покидали свои дома, но не оставляли надежды вскоре вернуться. Позже некоторым из них пришлось пробираться лесами, чтобы, как ворам, забрать свои вещи.
Батальон полиции
На улице Советской, которой не коснулась декоммунизация, стоит большой белый автобус. Возле разрушенных домов осторожно передвигаются иностранные туристы с фотоаппаратами. Заходить внутрь не осмеливаются: во-первых, в постройках, где несколько десятков лет хозяйничает природа, обваливаются крыши и рушатся полы, во-вторых, внутри могут водиться змеи.
К туристам и «сталкерам» местные жители привыкли давно: первые не раздражают в силу привычки, вторых не боятся, поскольку в зоне отчуждения им интересны далеко не люди.

– Тут совсем не страшно. Ну где ты найдешь в Украине город, чтобы тебя охранял батальон полиции? – рассуждает местный житель Леонид.

Дома в Чернобыле постепенно начала «съедать» природа – некоторые улицы уже практически невозможно рассмотреть из-за густо поросших деревьев. В здании бывшего медучилища обрушилась большая часть крыши, а в помещении некогда отдела бюро пропусков на полу разбросаны пожелтевшие документы и незаполненные красные удостоверения с гербом СССР. Их чудом не растащили на сувениры туристы.
Некоторые места сделали достопримечательностями гиды и фотографы. Так, на пороге одного из домов еврейского квартала застыла пара старых ботинок, а в помещении бывшей синагоги, лестницу которой украшает звезда с красной облупившейся краской, выставлен на обозрение плакат «Советской власти – 60».
Ближе к центру улицы облагорожены в лучших традициях тех времен: побеленные бордюры и стволы деревьев. В городе готовятся к празднику. В Чернобыль, как и раньше, массово люди съезжаются 9 Мая: приходят к своим старым домам, встречаются у пушки в парке и накрывают длинные столы на кладбище. Оно в Чернобыле довольно большое и разбито на три части: еврейское, православное и староверское. Здесь также тихо, как и во всем городе, только некоторые свежеубранные могилы говорят, что совсем недавно тут кто-то был.
«Тут живет хозяин»
По зоне отчуждения не спеша бродят ленивые дворовые собаки и ручные лошади – хозяйство местных спасателей. Основная часть жителей Чернобыля – работники полиции, СБУ и ГСЧС, которые заселяются сюда вахтовым методом в квартиры многоэтажек. По подсчетам местных, их тут около трех тысяч человек. В частных домах обосновались самоселы, для уверенности некоторые вывесили на домах таблички «Тут живет хозяин». «Коренных» здесь около сотни человек.
Во дворе одного из жилых домов, соседствующего с заброшенными покосившимися постройками, возится 81-лений Евгений Федорович Меркевич. Он – бывший учитель труда местной школы, выезжал из Чернобыля после аварии всего на несколько месяцев.

– Каждый год в это время с тревогой смотрю на калитку, думал, что хоть на этот раз обойдут стороной, но нет: то американцы приезжают, то японцы, то итальянцы и все расспрашивают про аварию, – добродушно говорит он и приглашает во двор.

Самую крупную техногенную катастрофу Украины он видел своими глазами.

– Это была суббота, 26 апреля. У нас был договор с совхозом – он просил ребят, чтобы помогали картошку перебрать. И вот я с тремя восьмыми классами и двумя педагогинями поехал в поле. Это как раз половина пути от станции до школы, – рассказывает Евгений Федорович. – Мы были там, знали, что случилась неприятность, а подробностей никто нам не говорил. Но уже автобусы из Припяти везли людей и ехали военные машины. Целой вереницей стояли по центральной улице Чернобыля. Мы были в поле до 3 часов дня, а дальше, еще ближе к электростанции, колхозники садили картошку.

На следующий день Евгений Петрович вместе с сыном поехал на речку, а вечером, когда он отдыхал дома, бывшая жена через племянника передала ему записку: «Детей срочно вывозят в Киев, я передам сына женщине, которая оставит его нашим родственникам».

– Я быстро подскочил, подбежал к ней и говорю – я сам отвезу. Посадил в мотоцикл, отвез его вечером в Бучу. На следующее утро наши физики побежали за своими счетчиками Гейгера. На второй день он уже не щелкал, а шипел. Уроки продолжались, а тут же еще подготовка к 1 Мая. На самом деле правду о том, что произошло, я узнал из шведского радио. За границей говорили, а наши молчали.

Людей в Чернобыле с каждым днем становилось все меньше. С 28 по 30 апреля Евгений Федорович еще был «на песке» – помогал загружать его в вертолеты, которые летели засыпать реактор. А потом началась принудительная эвакуация.
Некоторое время учитель труда жил в Киеве, но тянуло домой. Однажды ему даже удалось пробраться в зону в милицейской форме, которую одолжил знакомый.

– Лето, как назло, было очень жарким. Я приехал, посмотрел: мой дом опечатан, тут солдаты – полк тысячу человек – поливают дома, пишут на заборах уровень загрязнения. Тогда стало понятно, что нужно устраиваться сюда на работу. На самом деле в Чернобыль никто не возвращался. Все, кто назывался самоселом, приезжали сюда и работали в зоне. Вот в села возвращались люди – в Теремцы, Ладыжичи. По льду. Речка замерзла, и они потихоньку шли к домам. А чернобылян, которые не захотели эвакуироваться, вылавливали.

Так Евгений Федорович 14 лет проработал дозимеристом и остался жить в дедовском доме.
Жители Чернобыля привыкли к размеренной тихой жизни. Несмотря на стереотипы людей за пределами зоны отчуждения, здесь работают два магазина и кафе, летом купаются в реке Припять и ловят рыбу. И только «кладбище кораблей» на пристани и проросшие сквозь крыши домов деревья напоминают – человеку это место уже не принадлежит.