Станислав Христенко: «Музыкальный Харьков смотрит на Москву, но Москва смотрит на Европу»
Всемирно известный пианист и дирижер Станислав Христенко рассказал «Харьковской неделе», зачем организовал Kharkiv Music Fest, почему всех детей нужно учить играть на музыкальных инструментах и как сделать Харьков ближе к музыкальным столицам мира.
Уроженец Харькова, выпускник Московской консерватории 33-летний Святослав Христенко больше 8 лет живет в США, но выступает по всему миру. На его счету – концерты в Венском концертном зале и Карнеги-Холл, Святослав является Артистом Стейнвей – это звание получают лучшие пианисты мира. В прошлом году музыкант организовал в родном Харькове фестиваль «Зеркальная струя», который сейчас сменил название и вышел на международный уровень.
«Главная моя аудитория – это школьники»
– Станислав, зачем вы переименовали «Зеркальную струю» в Kharkiv Music Fest?
– Поменялся масштаб – фестиваль очень вырос. Зеркальная струя – это знаковое место и словосочетание только для Харькова. Когда вы говорите «Дзеркальний струмінь» во Львове – не все знают, что это, а в Париже или Лондоне этот Mirror stream звучит вообще непонятно. Поэтому – Kharkiv Music Fest.
– В этом году вы придумали разукрасить 9 пианино и поставить их в разных концах города, чтобы все желающие могли сыграть. Как появилась эта идея?
– Это британская идея, ей уже лет 8. Смысл в том, чтобы соединить два искусства – музыку и живопись. Есть и социальная составляющая: потом эти пианино отдают в разные социальные учреждения. Сейчас идею подхватили в десятках стран, это стало модой. В Нью-Йорке летом выставляется несколько сотен пианино. Поскольку у нас погода такая, я с трудом представляю пианино на улице, но, возможно, мы это дело расширим. Я бы хотел, чтобы это была сотня инструментов.
– Кто аудитория фестиваля? Для кого вы его делаете?
– Люди, для которых классическая музыка, – это что-то незнакомое и загадочное. Мы в рамках фестиваля ездили по области, по районным центрам – в Лозовую, Валки, Новую Водолагу, Люботин. Там главная моя аудитория – это школьники. Я спрашиваю: «Вы слышали когда-нибудь симфонический оркестр?». Они говорят – нет. Я спрашиваю: «Вы слышали живой саксофон?». Говорят – да, слышали, как-то на набережной играл саксофонист, деньги зарабатывал. Вот это все познания. Мне интересно привлечь их как слушателей, потому что я считаю, что любой европейский человек должен знать, например, фамилию Дворжак. А о Бахе я вообще молчу.
– Как дети отреагировали на то, что вы играли им?
– Прекрасно! Они открыты к познаниям, у них нет догм. Если им об этом интересно рассказать – они воспринимают, это остается у них в подкорке на будущее. По моим наблюдениям, людям между 30 и 50 годами очень сложно уделить время для того, чтобы ходить на концерты или в оперу. Это очень занятая пора. А вот после 50… Все музыканты по всему миру жалуются: вот, у нас седой зал. Но он седой уже не меньше чем 50 лет! А я потому и пытаюсь вложить детям что-то такое в возрасте между 8 и 15, чтобы через 40 лет у нас были полные залы. Для этого мы работаем.
– То есть классика – это музыка для очень взрослых людей?
– Это музыка для думающих людей. Есть развлечения – поп-музыка, рок-музыка частично – они для любого человека, а искусство – живопись классическая, классическая музыка – уже нет, там уже надо думать.
– А вы слушаете музыку других жанров?
– Я вообще не слушаю музыку. Нет, конечно, я слушаю то, что делают мои коллеги. Но это – профессиональный интерес. А для удовольствия слушаю тишину.
«В Китае сейчас миллионы пианистов»
– Станислав, вы много лет живете в Вашингтоне, зачем вам фестиваль в Харькове?
– Ну, это же дом! Как, знаете, есть животные, которые всегда возвращаются откладывать яйца или умирать в то место, где они родились. Есть какая-то духовно-природная связь в этом.
– Вы выступали по всему миру. Какой город кажется вам наиболее музыкальным?
– Вена. На самом деле это просто туристическая стратегия Вены и Зальцбурга. Очень многие композиторы там родились или творили, потому у них такая культурная политика.
– Но вы выбрали Америку в качестве места жительства. В чем культурная особенность США?
– Там удивительная смесь культур! В Нью-Йорке на перекрестке можно услышать одновременно пять языков – и эти люди не будут туристами. Но и на Америку оказывает огромное влияние европейская культура. Я недавно разговаривал с коллегой, который вернулся из Мексики, из Гвадалахары. Это очень далеко от Парижа и Мадрида, но оказалось, что кто-то из гвадалахарского оркестра учился в Париже, другой музыкант – в Мадриде. Жаль, что Украина намного меньше, чем Мексика, связана с европейской музыкальной культурой, будучи при этом центром Европы. Я это вижу по количеству исполнений симфоний Малера, симфоний Брукнера. Их играют в Токио, в Гонконге, в Сиднее, а у нас – может быть, только в Киеве.
– Получается, Харьков в музыкальном смысле – довольно дикое место?
– Как для близкого к Европе города – да. Причина – Советский Союз, другое отношение к интеграции в мировые процессы, дальше – экономические проблемы, плюс отсутствие культурной политики в стране в принципе. К тому же Харьков географически удален по сравнению с Киевом и Львовом от европейской культуры. Музыкальный Харьков смотрит на Москву, но Москва смотрит на Европу. В Москве бывает с гастролями Берлинская филармония, например.
– Какая страна сейчас задает моду в классической музыке?
– Помимо, конечно же, Европы, очень много интересного происходит в Восточной Азии. В Китае, например, активно строят концертные залы и пытаются развивать музыкальное образование. В Китае сейчас миллионы пианистов. В Японии идет феноменальная концертная жизнь – я не уверен, что в Вене проходит столько концертов.
– А как обстоят дела в Соединенных Штатах, где вы живете?
– В США в обычных школах все дети играют минимум на одном музыкальном инструменте. В 6–7 классе они выбирают инструмент и играют. А у нас как? Я много езжу по школам в Украине. И вот говоришь классу: «Дети, видите портрет Баха? У него кудри, он крутой». И детям совершенно по барабану эти кудри. Другое дело – привести их в концертный зал, где играют Баха или показать живой инструмент. И тогда ребенок чувствует: вот, у меня это что-то вызывает. Нужно показывать детям музыкальные инструменты, учить играть всех на базовом уровне.
«Таких фестивалей никогда не было»
– Как, по-вашему, первый KharkivMusicFest удался?
– Нам еще есть, куда расти. Но вот были такие моменты… Я смотрел, как сегодня здесь, в зале Оперного театра, репетировали Игудесман и Джу (Igudesman & Joo – всемирно известный комедийный дуэт музыкантов – прим. «ХН»). И я не могу поверить, что в Харькове играют такого уровня музыканты, и я к этому причастен. У нас играл фестивальный оркестр, в который вошло больше 20 музыкантов со всей Украины – это впервые в нашей стране. В классической музыке таких фестивалей никогда не было в Украине.
– Что будет в следующем году?
– Дай бог, чтобы он вообще был. У нас есть задача: показать, что есть общение между музыкантами, есть развитие. Мне очень обидно, когда я вижу: во Вроцлаве выступает Лондонский симфонический оркестр, в Катовице – Венская филармония, а в Украине этого нет. Национальная филармония Украины не ездит ни в Харьков, никуда – это всеукраинская проблема.
– А почему не ездит? Мы слишком бедны, чтобы заплатить за гастрольный концерт?
–Да с чего бы? На самом деле у нас государство обеспечивает культуру настолько, сколько и не снилось никому в Соединенных Штатах. Просто нет эффективного управления. Если эффективно этот же ресурс использовать, можно много чего делать. Вопрос даже не в деньгах. Нет инициативы.
– А что должно произойти, чтобы в Харькове выступил Лондонский симфонический оркестр?
– Полмиллиона долларов – и пожалуйста. Дело в том, что они же есть, эти полмиллиона. Вопрос в том, как посадить за стол сто человек, каждый из которых сможет дать пять тысяч, и чтобы пятый человек из этой сотни был не против сидеть рядом с 55-м. Но, собственно, KharkivMusicFest это и делает. Мы собрали за одним столом этих людей. Теперь наша задача – расширяться, и до чего-то, надеюсь, мы дойдем.
