Право на жизнь. Сотни нотных страниц по памяти

У 15-летнего Николя Мирошниченко генетическое отклонение, которое предполагает неспособность к обучению. Вопреки этому, несколько лет подряд мальчик берет призовые места на украинских и международных музыкальных конкурсах.

Мы встретились с Николя и его отцом в кафе за час до того, как мальчик отправился на мастер-класс Екатерины Титовой (харьковская пианистка, которая живет и работает в Берлине и выступает с камерными оркестрами в Украине, России, Европе и в США – прим. «ХН»). Николай Георгиевич Мирошниченко с воодушевлением рассказывает о своем сыне и методе, который он придумал для его обучения, ведь врачи еще в раннем детстве поставили его сыну диагноз – неспособный к обучению ребенок.

«Николя родился с двусторонним инсультом. У его матери во время родов остановилось сердце, пришлось срочно делать кесарево сечение. Потом они долго лежали в реанимации. Она – в одной, Николя – в другой, – вспоминает папа. – Позже выяснилось, что у него еще и генетическое отклонение (митохондриальное заболевание, при котором поражается мышечная и нервная система, – прим. «ХН»). Начала усыхать левая сторона тела, были судороги. Кроме того, у сына повышенный расход кальция в организме, а это означает, что ребенок не так встал – поломал руку ногу, потянулся – позвоночник вывихнул. Но мы старались этого не допускать. У него был только один компрессионный перелом, но не тяжелый», – вспоминает отец, который 24 часа в сутки 365 дней в году посвятил сыну.

Чтобы облегчить состояние ребенка, родители придумали для него специальную систему упражнений. Их Николя выполняет ежедневно перед едой. Тогда, по мнению родных, пища лучше усваивается. В детсад Николя никогда не ходил. Когда стал вопрос о том, что мальчику нужно идти в школу, родители столкнулись с проблемой: педагоги не могут и не хотят работать с особенными детьми.

«Для таких детей школ нет. К какой болезни его отнести? Есть четко выраженные болезни. У него всего понемножку: зрение плохое, но недостаточно для того, чтобы отдать его в школу для слабовидящих, совсем плохо с костями, но он же ходит. Долго бродили по инстанциям, в конце концов, отдали в обычную школу», – рассказывает Николай Мирошниченко.

В школе Николя проучился два года, но из-за того, что у мальчика были проблемы с запоминанием, пришлось перевести его на индивидуальное обучение.

Отправляли играть в шахту

В шесть лет отец решил сделать из Николя пианиста, хотя никаких особых музыкальных талантов мальчик не проявлял. К этому еще можно прибавить отсутствие какого-либо специального образования у родителя, а также то, что учителя в один голос утверждали: у мальчика нет слуха.

«Мне говорили, вам нужно в Донецк, в самую глубокую шахту, чтобы никто не слышал, как он играет и поет», – с возмущением вспоминает Николай Георгиевич.

В конце концов, мальчика все-таки взяли музыкальную десятилетку, но занимались с ребенком неохотно.

«Директор говорит, я буду лично тебя учить – раз в два месяца приходите. На сольфеджио вообще не ходите, на хор не надо. Просто для галочки он там числился», – говорит отец.

Когда Николай Георгиевич понял, что музыканта из его ребенка в школе не сделают, начал учить сам. Разработанная им система зиждется на трех китах: желание, повторение и умение.

«Ребенок должен сам заниматься – это главное. Музыка – это та же математика. Я написал маленькие этюды и сказал: играй все подряд. Акценты (громче, тише) – игнорируй. Барабань просто по клавишам. Не попадаешь в ноты? И черт с ним. Вот ребенок играл по кругу – 50 произведений проходит, снова начинает, – поясняет отец. – А когда вы что-то делаете один раз, потом второй… И он играет один, два, три, четыре дня, неделю играет потом слышу – бежит, кричит: папа, иди, послушай, у меня получилось. Одно произведение получилось, второе получилось, и он таким способом стал играть по нотам, слышать их и узнавать».

После первого года обучения в десятилетке Николя на отчетном концерте сыграл сонату Бетховена, тогда как другие дети выбирали произведения попроще. Поражает и тот факт, что Николя научился играть фактически на сломанных инструментах. Семья живет скромно и не может позволить себе новое фортепиано, поэтому все музыкальные инструменты, которые были у ребенка, – это фактически рухлядь, не выброшенная однажды на мусорку. За время своего обучения Николя сменил 9 инструментов. Однако благодаря этому он научился ремонтировать и настраивать пианино самостоятельно. Последнее фортепиано чешского производства SCHOLZE благодаря поддержке неравнодушных людей приобрел у харьковского музыкального мастера Ярослава Королева.

«У этого инструмента потрясающий звук! Он лучше звучит, чем Yamaha и Steinway, который стоит в ХНАТОБе», – уверяет Николя.

Мечтает сыграть с оркестром

Сейчас Николя заканчивает Детскую школу искусств № 2 им. Чайковского, уже исполняет сложнейшие – даже для взрослых пианистов – произведения, бегло читает с листа ноты и удивляет своими успехами профессионалов.

«Мальчик очень талантливый, – говорит педагог Николя Михаил Левандовский. – Он знает невероятный объем материала, может 100 страниц нотного текста на память играть. Николя исполняет произведения, которые я в консерватории играл. И это поражает. У нас получился хороший тандем с отцом мальчика и, наверное, в этом секрет его успеха».

Возможно, методы отца не поддерживают педагоги – его стремление сделать ребенка особенным вопреки стандартной системе обучения. Но уважения заслуживают успехи Николя, которые стали возможны вопреки. Вопреки прогнозам врачей, вопреки нежеланию учителей, вопреки взглядам со стороны. Теперь мальчик, которому врачи не давали шансов на полноценную жизнь, мечтает выиграть серьезный международный конкурс и сыграть с оркестром. Но и первое, и второе – пока недостижимо, поскольку требует немалых финансовых вложений.

«Вы знаете, сколько стоит сыграть с оркестром? – с грустью вздыхает Николя. – Это очень дорого».

«Он бы и музыку сам написал, – добавляет отец. – Он пишет, если его попросить, но сам пока инициативы не проявляет. Это потому что чувствует, что пока не востребован».

После фортепиано Николя решил учиться играть на скрипке, чуть позже отец с сыном начали искать секрет правильного звучания инструмента, а когда нашли – решили делать скрипки самостоятельно.

«Мы делаем звук с любого барахла. Дайте любую скрипку, и она будет звучать. В чем секрет? Чем больше дерево участвует в извлечении звука, тем скрипка громче и устойчивее звучит. Если скрипка звучит ровно и устойчиво во всем диапазоне – это классная скрипка. Если ты выходишь на улицу, где ездят машины, играешь и звук слышно – это хорошая скрипка, а все остальное это плохие скрипки и таких очень много».

Отец с сыном делают инструменты в однокомнатной квартире на балконе. В Харькове их инструменты не востребованы. Однако уже две скрипки семьи Мирошниченко есть в Киеве, одна – в Германии и еще одну продали в Кривой Рог.

По словам отца, одну скрипку у них купил дирижер симфонического оркестра Киева Николай Лысенко.