Харьков сто лет назад: как большевики брали власть

Сто лет назад после 31 января наступило не 1-е, а 14 февраля – большевики перешли на григорианский (новый) стиль. Харьков был под их властью фактически больше месяца, поэтому город и губерния тоже переходили на новый календарь.

Поскольку «Харьковские старости» привязаны к юлианскому стилю, по которому харьковцы жили до большевистского периода, мы сделаем небольшой перерыв в изложении хронологии истории города. В ближайших двух номерах – о том, как большевики хозяйничали в Харькове в свое первое пришествие.

Троевластие и эшелоны большевиков

Советскую власть в городе установили не местные последователи ленинского варианта российской социал-демократии. Здешние члены РСДРП(б) вполне комфортно сосуществовали с представителями иных направлений и течений в лагере социалистических партий: меньшевиками и эсерами, а также украинскими социалистами, представлявшими Центральную Раду. С последними большевики вполне находили общий язык в борьбе с городской и губернской властью, избранной или назначенной при Временном правительстве.

К концу 1917 года в Харькове установилось троевластие: де-юре городом руководила дума, в которой преобладали эсеры; серьезной силой был совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, в котором большевики тоже не имели до определенного времени решающего голоса; наконец у Центральной Рады также были свои представители и учреждения. Поддерживали ее некоторое воинские части.

6 (19) декабря 1917 года в Харькове появились эшелоны с большевистскими отрядами из Петрограда и Москвы. Формально они направлялись на Дон для борьбы с Калединым, на деле же Ленин поставил задачу сохранить Украину и Донецкий бассейн в составе России, а значит, под новой властью. Руководить операцией вождь пролетариата поручил Владимиру Антонову-Овсеенко. Первыми в Харьков прибыли части под руководством матроса Ховрина, которого его же непосредственный командир Антонов-Овсеенко упрекал в излишней нетерпимости к классовым врагам, а затем бывшего прапорщика Сиверса. Не особо считаясь с мнением местных однопартийцев, новоприбывшие стали прибирать Харьков к рукам. В первые три недели большевики захватили украинский бронедивизион и разоружили части, подчинявшиеся Центральной Раде, а 29 декабря (11 января 1918-го) объявили о роспуске думы. В подтверждение действий красногвардейцы и матросы не пустили гласных думы в зал заседаний на первую после нового года сессию 17 (30) января.

В Харькове начались повальные обыски, грабежи и реквизиции, на улицах постоянно стреляли. Несколько человек новые власти расстреляли, одним из убитых был бывший харьковский вице-губернатор Павел Масальский-Кошуро.

Первый подсудимый трибунала

С началом 1918 года в городе все сильнее устанавливали новые правила. 8 (21) января военный комиссар Войцеховский издает приказ об учреждении военно-революционного трибунала. В его ведении должны находиться, как будет сказано в извещении народного секретаря по судебным делам, «все дела по борьбе с контрреволюцией, мародерством и хищничеством промышленников и капиталистов и саботажем чиновников». Понятно, что определение «хищничество» позволяло самую широкую трактовку вершителей большевистского суда.

Интересно, что первым подсудимым, дело которого рассматривал военно-революционный трибунал, стал не какой-нибудь «буржуй» или махровый классовый враг, а социал-демократ, правда, украинский, Яков Довбыщенко, издатель и редактор газеты «Нова громада», объединившей украинских социалистов разных направлений.

Довбыщенко арестовали 2 (15) января по обвинению в шпионаже в пользу Центральной Рады. Собственно, газета не скрывала поддержки этого органа украинской власти – лозунгом издания были слова, печатавшиеся в шапке каждого номера «Хай живе вільна Українська Народня Республіка!».

Тридцатилетний харьковец Яков Довбыщенко к тому времени был революционером с опытом – против царизма он боролся с 1905 года, за принадлежность к социал-демократии сидел в тюрьме, был в ссылке, и тут – на тебе – его арестовывают вроде бы тоже революционеры. Судя по заявлению Довбыщенко в военно-революционный трибунал, ему даже не предъявили официального обвинения, только на словах во время допроса. Довбыщенко фактически кричал обвинителям: «Царские опричники за 12 лет тюрем и ссылок высосали из меня всю кровь, все соки, измотали мои нервы. Довольно с меня! Свобода или смерть!» и грозился покончить с собой в случае, если его не освободят в течение 4 дней. 14 (27) января состоялось первое заседание трибунала, на котором рассматривали дело редактора «Новой громады».

Защищал его адвокат Яков Рубинштейн, остававшийся де-юре городским головой. За коллегу не побоялись вступиться служащие и рабочие управления Северо-Донецкой железной дороги, где Довбыщенко официально работал, и представители других социалистических партий, хотя отношения между ними были далеко не братскими. Тогда его оправдали, хотя обвинение в шпионаже на Центральную Раду самой редакции газеты «Нова громада» не сняли (интересно, как это?). Якова Довбыщенко арестовывали еще двжды: в 1937-м и 1949-м годах. Удивительно, но старый революционер выжил и умер во второй половине 50-х годов. Правда, реабилитировали его только в 1989 году.