Выдающаяся смерть
Убийство Павла Шеремета, белорусского журналиста, вынужденного по политическим мотивам перебраться в Москву, а затем в Киев, вызвало реакцию с несколько странным итоговым выводом: журналистов убивать нельзя. Будто кого-то другого можно. И отсюда требование к государству каким-то специальным образом журналистов защитить. С другой стороны, в обсуждении звучало, что ни к чему специально выделять журналистов, ведь и электрики на работе рискуют и порой гибнут.
Безусловно, это две крайности. И журналисты – такая же часть общества, как и другие, и испытывают, соответственно, на себе общие риски. Нельзя отдельно защитить профессионалов медиа, для этого их пришлось бы от остального народа изолировать, то есть лишить возможности работать. И в то же время у них – у нас – имеется своя заметная специфика, сильно отличающая от электриков.
Журналистские риски связаны в первую очередь с агрессией, внешней или пропитывающей общество, словно ядом, изнутри. В случае с военными корреспондентами все ясно, они оказываются там, где стреляют, и уже этим рискуют. Так погиб в 2008 году украинский телеоператор Тарас Процюк, который работал в Багдаде во время его штурма американской армией. Там мог быть убит любой, в этом смысле журналист тоже не исключение, разве что он лезет туда, откуда нормальные люди, если это не солдаты, бегут. Да и солдаты с удовольствием убежали бы, если бы не приказ. Потому что война – это место максимального выплеска человеческой агрессии.
Повышенная агрессия гарантирована тем, кто пытается нарушить тихое шуршание денег в криминально-коррупционной сфере. Поэтому журналисты-расследователи порой сильно рискуют. Точно больше тех, кто пишет о моде или об уходе за домашними животными. Но в принципе достаться может каждому от любого, кто остался недовольным текстом или телесюжетом, а такие всегда есть, достаточно почитать комментарии под размещенными в интернете материалами – там агрессии хоть отбавляй.
Но есть особый тип агрессии – холодный, профессиональный, рассчитанный. Убивают не потому, что жертва вызывает ярость, а чтобы ее убийством вызвать ярость, чувство беспомощности или страх. То есть это агрессия, направленная на повышение в обществе уровня агрессии. Другими словами – террор. И тут самые уязвимые – самые известные.
В информационную эпоху ключевые фигуры информационной индустрии, ее узлы и символы превращаются в потенциально удобную мишень. Новость об уничтожении такого узла-символа гарантированно разлетится по всем СМИ, и коллеги долго будут поддерживать резонанс. Убийство Павла Шеремета имеет все признаки такой профессиональной расправы. Он известен далеко за пределами Украины, тесно связан минимум с тремя заметными информационными узлами – «Украинской правдой», радио «Вести» и «Белорусским партизаном». Покушение демонстративное, с использованием специальных средств, в центре города, и не оставляющее сомнений в том, что это покушение, а не, например, несчастный случай или совпадение.
И в этом случае было бы невероятной глупостью говорить, что подобные риски существуют для всех журналистов или для многих. Такие – только для выдающихся. Некоторые виды смерти нужно еще заслужить.
