09 октября, 2016 - 22:23

Принуждение к порядку. Как при советах укрепляли милицейские ряды

11 октября 1920 года начальник Харьковской городской милиции Николай Дерябин ошарашил подчиненных приказом № 239

11 октября 1920 года начальник Харьковской городской милиции Николай Дерябин ошарашил подчиненных приказом № 239. Злым и предельно жестким: «Постановлением коллегии ХГЧК в числе других расстрелянных врагов трудового народа, контрреволюционеров, спекулянтов и бандитов, расстреляны нижеследующие сотрудники милиции…». И списочек из пяти фамилий с кратким описанием прегрешений.

Документ оказался настолько интересным, что не познакомить с ним читателей было бы преступлением. А там уж пусть сами размышляют. И о вечности милицейских проблем, и о способах их разрешения. Надо ли говорить, что Советская власть выбирала самые радикальные? 10-й район милиции, к примеру, в одну лихую ночь лишился всего руководства сразу. Потому как его начальник – товарищ Дмитрий Писарев – встал лицом к стене вместе с двумя своими заместителями – Федором Потапенко и Степаном Меньшовым.

Последние согрешили тем, что «входили в сделки со спекулянтами и брали у них крупные взятки деньгами и продуктами». А как не брать, имея в зоне ответственности благодатный Конный рынок? Тем более, в период «военного коммунизма», изобиловавший запретами на торговлю. Ведь кушать-то народу все равно хотелось! У начальника, как и положено, «букет» был более развесистым: «Взяточничество, пьянство, подлог судебных документов, уничтожение служебных бумаг с целью сокрытия преступления».

Всех троих еще и «довеском» перед смертью снабдили. Страшным, но по-своему логичным: «Дискредитирование коммунистической партии и Советской власти». А чтоб никого больше не тянуло использовать партбилет для личного обогащения!

Двум другим милиционерам, расстрелянным в ту же ночь, «довесок» не понадобился. По мнению чекистов, отец и сын Фокины и без него были патентованной «контрой»: пробравшись в городское управление, снабжали «белую» агентуру чистыми бланками советских документов. Проблема лояльности «блюстителей порядка» к действующей власти существовала и тогда.

Дикая нехватка квалифицированных кадров ежедневно и ежечасно ставила большевиков перед выбором: профессионализм или политическая благонадежность? Скрепя сердце и наплевав на анкеты, разнокалиберное начальство выбирало… первое. По состоянию на октябрь 1920-го называть харьковскую милицию «рабоче-крестьянской» можно было разве что условно. Около трети ее личного состава ни к серпу, ни к молоту не имели ровным счетом никакого отношения. А вот к царской полиции – самое прямое: они в ней служили до революции. Большевикам это было выгодно: потенциальный «крайний» всегда находился под рукой.

«Милицию разъедает, главным образом, наследие старой полиции – взяточничество», – заявил «сыскарь» Александров, выступая на губернском съезде народных судей.

Но поверить в то, что непорочных коммунистов развратили вчерашние околоточные, мешает еще один интересный документ – расстрельный список Харьковской ЧК от 9 октября 1920 года. Это из него товарищ Дерябин брал информацию для приказа № 239. Однако не всю. Поскольку отвечал только за город. А в ту ночку темную еще и двух провинциалов упокоили.

Федор Гарбуз – помощник начальника Богодуховской уездной милиции, на базаре скотинкой приторговывал. Но не своей, а конфискованной у крестьян, якобы в счет продразверстки. Сотрудник уголовного розыска Алексей Малахов из Чугуева вечным бизнесом занимался – незаконными валютными операциями. Да еще присваивал вещи, отобранные при обысках.

Интересная арифметика получается: из 35 человек, расстрелянных харьковскими чекистами в ночь на 9 октября, – семеро (пятая часть!) были советскими милиционерами. Четверо из них – Писарев, Потапенко, Меньшов и Малахов – при жизни козыряли партбилетами. И лишь двое – Андрей и Александр Фокины – успели послужить в царской полиции.

Однако их в корыстных преступлениях не обвиняли. У Андрея Фокина – секретаря Управления городской милиции, изъяли при обыске солидную сумму денег. Но на все имелись оправдательные документы. И концы с концами очень даже сходились!

Конечно, не только расстрелами укрепляли милицейские ряды. Пробовали еще один рецепт, известный с летописных времен под названием «призвание варягов». В конце января 1920 года в Харькове высадился внушительный десант блюстителей порядка, мобилизованных в 11 губерниях севера и центра России.

«Кадровый резерв» предназначался для всей УССР, но Харьковский губревком выклянчил у республиканского руководства львиную долю – 411 человек. Правда, сколь-нибудь весомых результатов такого солидного «вливания» в милицейской документации не прослеживается. Если не считать, конечно, что автор уже упоминавшегося приказа № 239 из «ярославских робят» происходил.

Кстати, спасибо ему! За возможность списать на «москалей», пожалуй, самый гадостный способ укрепления дисциплины – официальное введение… стукачества. Рецепт от Николая Дерябина: «Вменяю в обязанность каждому милиционеру… следить друг за другом и обо всех замеченных негодяях, примазавшихся в наши ряды, докладывать мне».