"Одели на голову мешок и увезли". Как семья директора харьковского телеканала жила в оккупации

Почти три месяца директор телекомпании "АТН" Олег Юхт провел в оккупации вместе с семьей в селе Борщевая возле Липцев. За это время пережил допрос в подвале, угон автомобиля, постоянные обстрелы. В конце мая семье удалось уехать в Германию.

Борщевая — маленькая деревня к северу от Харькова, между Русскими Тишками и Липцами. До войны здесь проживало всего 300 человек, а близость к областному центру и красивые виды делали его популярным дачным местом. Россияне пришли в Борщевую уже 24 февраля, и с того дня до сих пор превращают жизнь местных в ад.

На второй день они были еще не злы

В первый день войны в Борщевой, как и во всех селах к северу от Харькова, люди проснулись в пять утра от взрывов на границе. Несколько часов спустя по улицам пошла на Харьков вражеская техника. Впрочем, в первые сутки войны еще сохранялось относительное спокойствие. 25 февраля Олег Юхт вместе с сыном отправился в Харьков — купить горючее и продукты. Тогда, вспоминает он, еще никто не думал о том, чтобы совсем уехать из села, а уже через час оккупанты перестали выпускать оттуда местных жителей.

Когда возвращались назад, на Северной Салтовке попали под вражеские обстрелы. На нашем блокпосте на улице Леся Сердюка автомобиль пропустили за Окружную без проверки, а в Русских Тишках дорогу уже преградили россияне.

"Блокпоста как такового не было, просто стояли люди в камуфляже с закрытыми лицами, с автоматами и пулеметами. Под дачами стояли САУ и периодически стреляли в сторону Харькова. В лесу повалили сосны, поставили свою технику. Там нас промурыжили два часа, потом пришел их старший, проверил документы, забрал видеорегистратор и отпустил. На следующий день они были еще не злые", — рассказал Олег.

По дороге домой их останавливали еще дважды. Однажды путь перекрыли военные, похожие на кадыровцев: стреляли вверх, требовали поднять руки от руля, но пропустили. Дома к тому времени уже не было ни света, ни интернета — поэтому село попало в информационный вакуум. Продуктовый магазин сразу ограбили местные мародеры. Все три месяца жители села выживали на запасах, которые имели в амбарах.

Среди оккупантов кого только не было: и буряты, и кадыровцы, и представители "ЛНР", и россияне из-под Пскова, и росгвардейцы. Спешно они пытались понравиться местным: грабили только дома, где никого не было, людей не трогали.

"Все они говорили, что пришли нас освобождать. Говорили: "Теперь вы можете свободно разговаривать на русском языке". Такие смешные! Один сказал соседке, что у нас село очень бедное, потому что на 300 жителей всего три колодца. Когда та ему рассказала, что в каждом дворе есть скважина — очень удивлялся, долго не мог понять, что это такое и как она качает воду”, — вспоминает Олег.

Однажды на медпункте появилась надпись "Путин — пи**рас". Местные подумали, что это какая-то провокация от оккупантов для того, чтобы выявить нелояльных. Но никаких действий за этим не последовало. Так что вполне возможно, что кто-то из оккупантов искренне выразил свое отношение к российскому "главнокомандующему".

Три фильтрации

Игры в "добрых освободителей" кончились почти сразу. На третий-четвертый день началась первая фильтрация. Ее проводили представители луганского министерства государственной безопасности. Они въехали в Борщевую на подержанных автобусах ПАЗ и на УАЗах и начали группами по 12-15 мужчин заходить в каждый двор. Олег Юхт вместе с соседом-адвокатом и еще одним односельчанином, недавно демобилизовавшимся со срочной службы, попал на допрос. У мужчин спрашивали, кого они знают в СБУ, были ли в АТО.

"Нас всех сдали, потому что они знали, кто мы такие и чем занимаемся. Кто-то из села все им рассказал. Беседа продолжалась 5-6 часов. Без физического воздействия, но с психологическим давлением. Пришел их командир со стеклянными глазами. Если ответ ему не нравился, говорил: "Хорошо, часик посидишь в подвале и подумаешь", — рассказывает Олег Юхт.

Но тогда обошлось без подвала, мужчин отпустили домой и ничего у них не забрали. А через несколько дней в село зашла контрразведка. Оккупанты провели обыски в доме, в смартфоне жены Олега, Елены, нашли сообщение к знакомой о том, что через село идут колонны российской техники. Больше всего их насторожил микроавтобус в гараже. Олега обвинили в том, что на этом автобусе по селу вроде бы ездил наводчик.

"Одели на голову мешок и куда-то отвезли на допрос. Воздействие было разнообразное, в том числе физическое. Все это продолжалось с 10 утра до 7 вечера. Была полная дезориентация, я слышал, как кто-то рядом очень сильно кричал нечеловеческим криком. Но потом меня отпустили — без машины и телефона", — говорит Олег.

Выехать из села можно было только в Россию. Сначала пользоваться таким путем Олег Юхт не хотел, а после того, как оккупанты забрали микроавтобус, у семьи из восьми человек не осталось никакой возможности для спасения с Борщевой. Тем временем исчез и газ, готовить еду приходилось на костре и все чаще сидеть в подвале, потому что в мае началось контрнаступление ВСУ, и прилетать по селу с обеих сторон стало чаще. В конце мая благодаря соседям с автомобилем удалось выехать из села. Через Гоптовку в Белгород никого не пускали: там стояли блокпосты и шла военная техника. Местный священник отец Илья договорился с оккупантами о том, чтобы они сопровождали колонну гражданских автомобилей в Стрелечью. Оттуда уже российские МЧСники забрали беглецов в пограничный пункт в Шебекино. Там началась очередная фильтрация.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Ходишь и боишься". Истории о спасении из оккупации жителей Харьковской области

"Если ты говоришь, что едешь в ЕС, то могут не выпустить. У всех была легенда о том, что мы едем к родственникам в Россию. Надо указывать, к кому конкретно, могут попросить номер телефона и проверить. А когда говоришь, что ехать некуда, просто убегаешь от войны, могут забрать документы и отправить туда, куда они сами определят. Это все непроверенная информация, но мы перестраховались", — вспоминает Олег.

Беглецам из Борщевой удалось пройти все допросы в Шебекино, добраться до границы с Латвией и попасть в Евросоюз. Сейчас Олег Юхт и его семья живут в Германии. Борщевая до сих пор под оккупацией, там продолжаются боевые действия. В селе без лекарств и еды проживает около 30 человек.