Евгений Плаксин: «Моей первой Снегурочке уже лет 75»
В преддверии праздников «Харьковская неделя» поговорила с актером театра Шевченко о декоммунизации Деда Мороза, заказах на Новый год от современных детей и зрителях нового поколения.
С Евгением Фроловичем Плаксиным, которого знают как главного Деда Мороза Харькова, мы встречаемся после четырех детских утренников. Он снимает с себя реквизит – бороду, шубу, накладной живот – и вытирает пот со лба. Стать Дедом Морозом Евгений Плаксин решил в детстве, когда ему не досталось подарка от сказочного персонажа. С тех пор он веселит малышей на утренниках, открывает главную елку на площади Свободы и старается не обижать детей. Но только в канун Нового года – в остальное время Евгений Плаксин служит в Харьковском государственном академическом драматическом театре имени Шевченко.
– Евгений Фролович, на вашей памяти тысячи утренников. По вашим ощущениям, как изменился праздник в последнее время?
– Лично я не менялся все эти годы. Например, грим, который мне когда-то подсказала пятилетняя девочка, сохраняется с 1962 года, когда я стал Дедом Морозом. За все эти годы видоизменялся только репертуар. Мне приходилось проводить много праздников и на площадях, и во дворцах культуры. И я вам честно скажу – особо ничего не менялось. Разве что заказы детей. Как-то ребенок попросил меня: «Дедушка Мороз, подари мне унитаз». Я удивился, а оказалось, что это тогда были модные музыкальные копилки. Потом стали просить ноутбуки и «Мерседесы».
– А сейчас что заказывают? Айфоны и гироскутеры?
– Да, да. Сейчас смотрю: дети, которым 3–4 года, тычут пальцами в телефон. Ты смотри! Я не успеваю со всем этим разбираться. (Смеется.) У своих учеников я всегда спрашиваю, что они больше любят: получать подарки или отдавать? Это очень важно для нашей профессии. Честно говоря, я люблю отдавать и счастлив, когда что-то дарю ребенку. Потому что я был обделен всем этим, мы жили в чудовищной бедности после войны.
– Сейчас удивлять и отдавать стало сложнее?
– Я немного отошел от детских аудиторий, потому что нет такого коллектива, как раньше. В те годы у меня была группа: на праздник ехали Дед Мороз, Снегурочка и музыкант. Моей первой Снегурочке сейчас уже лет 75. Мы, говоря по-простому, ставили на уши громаднейшие коллективы университетов, до 400 человек! Такие колоссальные мероприятия проходили в те годы. И на новогодние ночи меня приглашали. Была история, когда меня из одного ДК украли в другой, привезли в академию, с закрытыми шторами, и я не знал, куда еду, потом вернули назад. Случались разные неожиданные ситуации. Ну, а взрослые мероприятия... Раньше в чем был интерес – собирался единый коллектив, и мы делали праздники. Я вспоминаю ДК строителей – тогда еще работал в новогоднюю ночь популярный ансамбль «Пламя», живая музыка. Тогда мы со Снегурочкой плясали в новогоднюю ночь так, что проломили доски помоста – его специально установили в фойе – и прямо на глазах у зрителей провалились.
Но в праздник – особенно взрослый – важно вовремя появиться. Если вы меня спросите, в какое время я не выступал никогда, я отвечу: один час в сутки – с 5 до 6 утра.
– В это время уже бессмысленно?
– Да, в это время уже все падают. (Смеется.) Дед Мороз обязан выходить не позже 20:00–20:30, если праздник начался в 18:00.
– Украина отходит от советских традиций, звучат предложения о декоммунизации Деда Мороза. Как вы относитесь к возможному упразднению своего персонажа и не планируете ли переквалифицироваться в Святого Николая?
– Нет. Я святых не играю и вряд ли буду. Прочту вам один стих:
Добра на свете больше или зла?
Ответ есть, несомненно, однозначный:
Пока жива земля, пока тепла,
Конечно же – добра, а не иначе.
Какая бы ни была фигура, под каким бы названием, если она идет с добром к людям – святой Николай, Дед Мороз, Санта-Клаус, кто угодно – почему не могут существовать все? По перспективам трудно сказать. Может, сделать какой-то конкретно украинский персонаж? Например, назвать его Морозенко. Но суть не изменится.
Я актер украинского театра, вспоминаю давние годы (я же 52 год работаю в театре), все делается постепенно, и поэтому такие моменты приживаются. Раньше в театре Шевченко были полупустые залы. Как говорят: на сцене три сестры, а в зале – дядя Ваня. А сейчас – битком. На многие спектакли попасть невозможно – «Танго», «Примадонны», «Сон в летнюю ночь», «Зойкина квартира», «Ревизор». Люди постепенно привыкают к украинскому языку.
– Молодежи в залах стало больше?
– Намного! Раньше думали, что когда-то театр пройдет. Никогда! Когда появилось кино, казалось, что будет конкуренция. Потом появилось телевидение, и как-то в театрах стало меньше народу. Но, видите, и это не смогло отвлечь.
– 18 декабря ваш театр ездил в зону АТО – поселок Новолуганское Донецкой области. Когда вы играли спектакль, боевики начали обстрел из «Градов», в ДК случился пожар. Наверное, это было самое экстремальное выступление за всю вашу карьеру?
– Я ошарашен до сих пор. По жизни я всегда стараюсь нести добро, когда вижу нищего – никогда не пройду мимо, помогу. Умом все понимаю – военные действия. Но я не понимаю жестокости. Люди едут с добром, везут радость детям, вручают подарки (наши актеры ко Дню святого Николая поздравляли ребятишек), еще и спектакль показывают, причем по полной программе: с декорациями, костюмами, музыкой. Пол-автобуса было подарков! И тут такая жестокость! Это трудно себе представить. Снаряд разорвался в 100 метрах и попал в школу, в тот детский сад, где мы проводили елку и дарили подарки. Это мы узнали потом.
Спектакль «Шельменко-денщик» родился на фронтах войны и теперь, получается, крещенный дважды – мы не доиграли.
– Как восприняли ваш приезд жители Новолуганского? Какой заряд привезли оттуда?
– Это комедия, которая всегда и везде принимается на ура. Спектакль побил все рекорды мира – его отыграли 2222 раза! Поэтому восприятие было хорошее, а вот то, что случилось потом… В темноте мы собрали декорации, нам повезло, что рядом были очень надежные люди, военные. Я был счастлив, что родился перед окончанием войны – в марте 1945 года. И вдруг попадаю в военные действия...
– Людям на Донбассе нужны такие акции, чтобы отвлечься от постоянного стресса и страха.
– Людям, конечно, надо везти спектакли, нужно помогать и поддерживать. Мы постоянно ездим по госпиталям. У нас есть актриса, которая много раз была на передовой, но такой наглости мы не ожидали! Может, знали заранее, что прибудет театр… мне трудно сказать.
– Напоследок давайте о хорошем. Как главный Дед Мороз Харькова пожелайте что-нибудь нашим читателям.
– Говорят, разделенная беда – полбеды, разделенная радость – радость вдвойне. Но иногда в радости с нами бывают собутыльники, а вот в горести – всегда только настоящие, верные, добрые друзья. В новом 2018 году я желаю всем харьковчанам, чтобы и в радости, и в горести с ними были настоящие друзья.
