Жизнь за Украину. «Люблю тебя безумно, но Украину больше»

Их портреты висят в воинских частях и родительских домах. Для побратимов они навсегда останутся в строю, а мамы и жены будут вспоминать их голос в телефонной трубке. В последние минуты жизни они твердили: «У меня все хорошо». «Харьковская неделя» продолжает спецпроект о воинах XXI века, которые отдали свою жизнь за Украину.

«Люблю тебя безумно, но Украину больше», – сказал жене Василий Лепетюха, прежде чем уйти на передовую. До этого Валентине казалось, что такие диалоги могут быть только между героями в кино.

54-летний харьковчанин рвался на Донбасс с апреля 2014 года, но был мобилизован только в августе. Именно последний месяц лета вошел в историю Украины как один из самых трагических. 24–25 августа добровольческие батальоны, следуя в Иловайск, оказались в окружении регулярных российских подразделений, численность которых в разы превышала наши. 29 августа страна заговорила о «котле», в который попали украинские военные. Спустя три года после трагедии, Главная военная прокуратура официально сообщила: вооруженные силы РФ вплотную расстреляли колонну. По данным прокуроров, «Иловайский котел» унес жизни 366 украинцев, 429 человек получили ранения, еще 300 – попали в плен.

Одним из тех, кому не удалось выйти, был харьковчанин Василий Лепетюха с позывным «Дед».

Как и всякая жена, я отговаривала его идти на войну. Говорила: «Как же ты бросишь нас? А, не дай бог, в Харькове начнутся какие-то волнения, тогда ты будешь нужен здесь». Но он все переживал, что молодые ребята гибнут. Со времен Майдана Василий стал сентиментальным, у него было ощущение, что он должен быть там, на Донбассе, обязан помочь, – вспоминает Валентина.

Уже 1 августа Лепетюха был в части (мобилизован в 92-ю отдельную механизированную бригаду), а 23-го жена с сыном, невесткой и внучкой провожали его в селе Коробочкино.

В тот день он вообще на себя был не похож. Помню, взял на руки нашу пятилетнюю Арину, все ей показывал. А потом сказал: «Я пойду, потому что нужно укладывать вещи, ребятам помогать». И вдруг внучка начала плакать так, что мы не могли ее успокоить. На прощание мы поцеловались, когда он отошел, я отвернулась буквально на три секунды. Был конец августа, по земле стелился туман. Я говорю сыну: «Ну, куда он делся, только же был тут». Сколько я ни пыталась, так больше мужа и не увидела. Когда вспоминала потом это прощание, думала – ну почему так? Может, просто потом сам для себя пытаешься придумать знаки – не знаю. Была надежда, что все будет хорошо, и все вернутся домой в полном составе. Не было мыслей, что произойдет такая беда, что их разбомбят.

«Дед» знал, что их эшелон идет на помощь воинам в район Иловайска и не скрывал этого от близких. В первое время постоянно звонил жене и рассказывал, что происходит в дороге, потом перестал.

Связь была плохая, иногда им нельзя было включать телефоны. Когда удавалось дозвониться, рассказывал, что над ними постоянно кружат беспилотники. Из Днепропетровской в Донецкую область добирались своим ходом. Днепряне встречали их приветливо: старались накормить, налить кофе и чаю. В Донецкой области отношение было совсем другое. Не могу вспомнить, когда был последний звонок от него… в промежутке между 26 и 28 августа. Василий говорил, что они проезжают Новокатериновку, но для меня это были просто названия. Рассказывал, что разбили 51-ю бригаду, что хлопцы выезжают оттуда побитые, везут много раненых, что там стреляют. Он говорил – непонятно куда едем, нет карт, техника постоянно ломается, ни сна, ни отдыха, все уставшие. После этого разговора он уже не выходил на связь. В тот день я не пыталась звонить, мало ли что там происходит. Я ждала его звонка, но он так и не вышел на связь. Потом, когда по телевизору смотрели новости, пыталась отгонять от себя плохие мысли.

"Ждите. Все будет хорошо"

Первыми о расстреле ротно-тактической группы, в составе которой был Лепетюха, узнали его дети – им позвонили сослуживцы отца. Валентине об этом осмелились сказать только на следующий день – 29 августа. С этого дня семья, надеясь, что Василий жив, обрывала телефоны горячих линий СБУ, Минобороны и Администрации Президента.

Мы сразу поехали в часть, чтобы узнать хоть что-то. Пытались прорваться, узнать. Нам говорили: «Ждите». Когда из «Иловайского котла» начали выходить выжившие военные, мы стали искать телефоны ребят. Каждый говорил разное: кто-то видел Василия раненым. «Сарафанное» радио, где никто не мог сказать что-то четкое. Так как они без вести пропавшие, их сняли с довольствия в части и перевели в другую, днепропетровскую. Я писала в военную прокуратуру, выясняла – на каком основании. В итоге документы вернули в Башкировку (Чугуевский район). Я писала и звонила, куда могла, но везде получала ответы: «Держитесь. Ждите. Все будет хорошо». Мы до последнего надеялись, что он вернется.

Поиски и неизвестность тянулись долгих семь месяцев. В октябре семью попросили сдать первый анализ ДНК. Тогда они еще не знали, что тело их отца, тогда еще цинично именуемое «предполагаемый номер», находится в Запорожье. Вместе с останками еще семерых человек поисковики обнаружили его в братской могиле недалеко от села Новозарьевка Донецкой области (оккупированная территория).

Знаете, когда сдаешь этот анализ, в голове крутится: «он не подтвердится, это не мой случай». Сдадим, чтобы совесть была чиста. Тогда я не знала, что тела находятся в Запорожье. Я сдала два анализа ДНК, сын – один. В конце февраля нам пришло письмо, что они совпали на 99,6 %...

После этого начались хлопоты по перевозке тела домой. Похоронили Василия Лепетюху 6 марта 2015 года в Подворках Дергачевского района. Тогда Валентине пришлось учиться жить без мужа.

В первое время ничего не помогало. Тяжело смириться с тем, что ничего не знаешь о муже, но все эти семь месяцев была хоть какая-то надежда. Первое время после похорон тяжело. Понимаете, я 34 года жила за мужем и знала, что он все решит, поддержит…Стараюсь держать себя в руках, но как только касаешься этой темы...

Внучке Василия Арине долго не говорили, что он пропал. Девочка переживала только об одном – чтобы дедушка сдержал обещание и приехал на Новый год.

Как-то вечером она спросила у нас: «А Дед Мороз действительно существует?», мы ответили – конечно. Тогда внучка говорит: «А можно ему написать, чтобы он ничего не приносил из того, что я заказывала? Пусть он скажет дедушке, чтобы тот приехал». Мы с невесткой, рыдая ночью, писали письмо печатными буквами якобы от деда, купили игрушку. Для нее это было такое счастье! В тот день Арина, кроме этого подарка, не видела ничего. А когда мы сообщили ей, что дедушки больше нет, она сказала: «А знаете, почему я тогда плакала? Я знала, что так будет», – вспоминает Валентина.

Первыми на помощь вдове пришли волонтеры Центра взаимодействия «Укроп-холл» – поддерживали, старались всегда быть рядом, познакомили с женщинами, которые также потеряли на войне мужей или сыновей. Здесь Валентине Дмитриевне помогали не только морально, но и в решении всевозможных бытовых вопросов.

Валентина Лепетюха так и не научилась жить без Василия. В этом году вместе с внучкой она ездили в Киев на «Ходу нескорених». Фотографии Арины, которая держит портрет дедушки, облетели соцсети. На память от него ей останется орден «За мужество» ІІІ степени и нагрудный знак «Иловайск–2014».