Дарья Касьянова: Статус «дети войны» должны получить 500 тысяч мальчиков и девочек
Директор организации «Детские города – Украина» Дарья Касьянова рассказала «ХН» о количестве детей, которые проживают в «серой зоне», о снижении усыновления и травмах несовершеннолетних, проживающих на линии фронта.
В «серой зоне» — 20 тысяч детей
На прошлой неделе были разговоры о том, что статус «дети войны» теперь будет не только у наших бабушек и дедушек.
Действительно, Министерство социальной политики дорабатывает порядок установления статуса детям, которые пострадали в результате военных действий. К этому вопросу подключились и общественные организации. Мы встречались с чиновниками, чтобы доработать этот документ, поскольку он, по нашему мнению, не совершенен. Он можно сказать очень слабый.
Какие там недоработки?
Пока документ выписан так, что детям или их родителям придется доказывать, что ребенок пострадал из-за войны. Надо ходить по многим инстанциям, собирать справки о том, в какой период и где ребенок находился. И одно дело, если ребенок пострадал физически, у него есть явные увечья. Но есть и такое понятие, как психологическая травма. О ней ничего не сказано. Насколько было возможно, мы этот проект доработали. Но проблема в самом подходе к его разработке. Я вижу, что процесс был несистемный, неупорядоченный. И видно, что уже подходят сроки сдачи – все жестко, все срочно.
Разговоры о том, что такой статус нужен, появились год назад. И все правозащитные организации, которые работают на востоке Украины, предлагали свою помощь для того, чтобы этот документ был качественным. В итоге были учтены лишь рекомендации нескольких организаций, специализирующихся на защите прав людей с инвалидностью.
Мы (общественные организации) случайно увидели на сайте Министерства, что будет рассматриваться этот документ. Никто не запрашивал нашего мнения, нашей экспертизы. Пришлось в фейсбуке писать вице-премьер-министру Павлу Розенко. И лишь после этого он отреагировал, предложил поучаствовать в доработке документа.
Сколько детей может получить такой статус?
Статистика, которой мы пользуемся, – данные ЮНИСЕФ. По их данным, пострадало более 500 тысяч девочек и мальчиков (до войны на территории Донецкой и Луганской областей проживало суммарно около миллиона детей). Это те, кто живет и на подконтрольной, и на неподконтрольной территориях, дети-переселенцы. Статистика растет, цифры увеличиваются. Официальной статистики о ребятах, которые погибли, получили ранения, нет.
А сколько детей живет в «серой зоне»?
Примерно 20 тысяч. И наши мониторинговые бригады СОС «Дитячі містечка – Україна» говорят, что их количество растет. Людям сказали, что войска будут разведены, они поверили, начали возвращаться.
Нельзя сказать, что таким семьям, детям не помогают. Но я знаю, что один из центров соцпомощи на линии разграничения состоит из двух человек: директора и бухгалтера. Говорить о качественной помощи в таких условиях очень сложно. У соцработников основная задача – выжить, дождаться мира и финансирования. Ситуация пока грустная.
«Помощь будет эффективна, когда наступит мир»
Насколько тяжелые травмы получают дети? Какой ценой им далась жизнь у линии фронта?
Недавно была вторая годовщина обстрела микрорайона Восточный в Мариуполе. Тогда психологи вышли на улицы, работали с детьми. И самым жутким был случай, когда у пятилетней девочки от страха, от пережитой травмы, произошли гормональные изменения – у нее начались месячные. Врезался в память девятилетний мальчик, который полностью поседел. И таких случаев, к сожалению, много. У подростков появляется энурез. Когда мы вывозим ребят на реабилитацию, туда, где мирно и спокойно, – он исчезает. Но когда дети узнают, что надо возвращаться домой, – проблема опять активизируется. Наши дети страдают. Психологическая травма сама по себе не проходит. Нужно оказывать помощь, но эта помощь будет эффективна, когда наступит мир.
Насколько остро стоит проблема социального сиротства в «серой зоне»?
Официальной статистики нет. Но можно смело говорить, что количество мам и пап, которые не выполняют свои родительские обязанности, растет. Там основные проблемы: бедность, безработица, алкоголизм, насилие в семье. Те районы и до начала военных действий были так называемыми депрессивными территориями. Сейчас детей забирают в интернаты, детские дома семейного типа, а родители погружаются на социальное дно.
Какая у нас в целом ситуация с сиротством, социальным сиротством?
В наших интернатах 104 тысячи детей. Из них только 9 тысяч – сироты. Неизвестно, сколько детей не попали в поле зрения соцработников, скольких не забрали из семей. Я полагаю, что их может быть и 300 тысяч, и более. Столько детей могут пополнить армию сирот.
И мы слышим ужасные новости о том, что там ребенок погиб, там пострадал от насилия. Мы видим, что Украина захлебывается в детском горе. Но нам катастрофически не хватает людей, которые бы работали с семьями. Соцработников сократили. Центры соцслужб больше работают с переселенцами, с АТОшниками. Семьи, которые оказались в сложных жизненных обстоятельствах, ушли на второй план. Работа, которая была начата в 2012 году в сфере профилактики социального сиротства, минимизирована. Сферы защиты прав детей в Украине практически нет.
Мне рассказывали, что количество ребят в интернатах растет, но при этом детей со статусом стало не намного больше.
Я слышала это на уровне сплетен. Говорят о том, что была дана команда не лишать мам и пап родительских прав. Каждый понимает это по-своему на местах. Но есть закон и в нем написано, что у нас приоритет национального усыновления.
Усыновляют из-за войны меньше
Темпы усыновления не упали из-за войны?
Упали, еще и как. За весь прошлый год официальной статистики пока нет, но по промежуточным данным видно, что количество усыновлений сильно снизилось. При этом количество усыновителей не снижается.
Я думаю, такой парадокс связан исключительно с бюрократическим подходом. С одной стороны, службы по делам детей потеряли мотивацию к таким процессам. С другой – интернатные учреждения, благодаря своей востребованности, укрепили свои позиции. Детям не дают статус, а это приводит к тому, что усыновители не могут найти себе детей.
Усыновитель более ориентирован на усыновления детей до 10 лет. А на сайтах, где есть базы с детьми, подлежащими усыновлению, мы видим взрослых ребят, тех, у кого есть браться и сестры, дети с тяжелыми диагнозами.
Тенденция, о которой вы говорите, не меняется в позитивную сторону?
Для того что бы она изменилась, процесс усыновления должен развиваться. Пока идет застой, даже стагнация.
Нуждаются ли интернаты в поддержке?
Я считаю, что чем дольше мы будем их поддерживать, чем дольше мы будем возить туда конфеты, игрушки, тем дольше они будут существовать. Интернаты – это то же самое, что тюрьма, только для детей. Комфортабельная тюрьма. И если у нас есть деньги, время и желание помочь, нужно помогать тем, кто реально нуждается. Есть семьи, которые просто не могут справиться с жизненными обстоятельствами. Есть очень классное высказывание: «Если хочешь помочь ребенку, помоги его семье». Бедные родители – это еще не значит, что ребенку с ними плохо.
Один из родителей-воспитателей детского дома семейного типа говорил, что когда к нему приходят дети из интернатов, они умеют есть, но они не умеют позаботиться о себе. Они привыкли к потребительскому отношению, к тому, что им все должны.
Когда приходит ребенок из крайне бедной семьи, возможно, он не умеет правильно держать в руке вилку и нож, но он гораздо быстрее социализируется, адаптируется, у него выше уровень эмпатии, он может отдавать, делиться своими чувствами. Ребенок из интерната напротив – все сидит в засаде и ждет подвоха. Он травмирован, и с этой травмой приходится очень долго работать.
Справка ХН. Дарья Касьянова - один из немногих волонтеров в Украине, кто системно и на протяжении многих лет занимается проблемой детей, которые остались без опеки родителей, эксперт в теме деинституционализации интернатных учреждений и профилактики социального сиротства. За семь лет работы в рамках проекта "Сиротству - нет!" под ее началом в стране усыновили более 8 000 детей, в приемные семьи и детские дома семейного типа были устроены около полутысячи человек. Сотни родителей получили по теме создания приемных семей и ДДСТ. До начала боевых действий на востоке Украины Касьянова проживала в Донецке, с 1 сентября 2014 года - перебрались в Киев.
