Оккупированный Харьков. В ожидании немцев в городе заминировали здания и избавились от политзаключенных
24 октября исполнилось 75 лет, как войска Вермахта захватили Харьков во время Второй мировой войны. Отступая, бойцы Советской Армии заложили взрывчатку во все самые важные объекты города.
Взорвали штаб фашистов, заложив радиомину
Харьков был одной из стратегических целей для немцев. Во-первых, крупный промышленный центр. А во-вторых, Харьковская область, наравне с Киевской и Донецкой, на тот момент были самыми густонаселенными в Украине. Занимая их, немцы брали под свой контроль не только территорию, но и людей.
"Чем больше граждан оказывалось в оккупации, тем меньше становились под ружье", – объясняет военный историк Валерий Вохмянин.
В начале октября одна германская танковая группа со стороны Сум вела наступление на Курск, Орел и Москву, вторая шла на Донбасс. Советское командование после "Киевского котла" боялось окружений, поэтому решило отступить за Северский Донец, сдать Харьков и выпрямить линию фронта. Оборонять город планировали не более трех дней. Готовясь к отступлению, советские военные минировали и взрывали не только стратегические важные объекты – мосты и здания, а практически все – вплоть до простых трансформаторных электрошкафов на улицах.
"Известный советский минер Илья Старинов и его группа в начале октября заложили взрывчатку во все самые важные объекты: и в Холодногорский путепровод, и в дома, которые немцы могли бы занять под штабы. И действительно, в одном из этих зданий расположился штаб 68-й немецкой дивизии. За всю историю использования радиомин подрыв немецкого штаба – это самая громкая операция", – рассказал историк, сотрудник Харьковского исторического музея Богдан Ивченко.
Энкаведешники тоже время не теряли – "зачищали" территорию, арестовывая всех, кто когда-либо попал в их поле зрения – чтобы не оставлять немцам врагов советской власти. Врагами чаще всего оказывались писатели, ученые, музыканты… Среди них числился и поэт Владимир Свидзинский. Изначально энкаведисты собирались пешком этапировать арестованных в Иркутск. Но около тысячи человек сожгли в тюрьме управления НКВД на улице Чернышевского, а остальных в середине октября 1941-го вывели из Холодногорской тюрьмы в направлении Купянска. В одном из сел несколько сотен человек загнали в большой коровник и сожгли.
На заводе Малышева ремонтировали танки противника
Многочисленные заводы Харькова, в отличие от гражданского населения, вывозили в Сибирь. Из-за массированного наступления немцев на севере и юге Украины работала только одна железнодорожная ветка – та, что вела на восток через Купянск. Специальной директивой члена Ставки Верховного Главнокомандования Георгия Жукова мирное население могло отступать вместе с армией только по пешеходным дорогам. Октябрь, дожди, грузовики увязали в грязи на грунтовых трассах – и все это под прицелом немецкой авиации. Не мудрено, что в итоге в Харькове осталось много мирных жителей. Чтобы прокормить семьи, люди вынуждены были работать в условиях новой реальности – с немцами и на немцев.
"Завод Малышева эвакуировали в Сибирь, но часть станков, корпуса и рабочие остались. Там тевтонцы организовали мастерскую по ремонту танков. В Куряжской колонии, где до войны перевоспитывали юных правонарушителей, при немцах ремонтировали стрелковое оружие. Аэродром авиационного завода, как и еще семь аэродромов Харькова, использовали для базирования германских бомбардировщиков, там же их и ремонтировали", – перечисляет Вохмянин.
В госпиталях, верные клятве Гиппократа, врачи и медсестры лечили немецких раненных, а в театрах, опере и цирке актеры давали представления.
"Прекрасный тенор Александр Неделько пел, чтобы прокормить жену и двоих детей. На семью получали один паек. Видите, какой он худой? Это после голодной зимы 1941-1942 годов, когда люди массово умирали. Ушел вместе с немцами при отступлении, семья осталась в Харькове. Его сын Вадим окончил Харьковский авиационный институт, но по специальности никогда не работал – из-за эмиграции отца", – отмечает Валерий Вохмянин и демонстрирует фотографию тенора, которую сделал весной 1942 года немец Курт, квартировавший у певца в доме на Холодной Горе.
Зима 1941-го была невероятно голодной – накануне отступления Советской Армии были уничтожены запасы провианта, которые не смогли вывезти. Доходило до того, что на базаре торговали человеческим мясом – за это, как и за воровство, немцы вешали, не раздумывая. Чтобы выжить, харьковчане обменивали вещи – одежду и антиквариат – на продукты.
Нередко за провизией горожане отправлялись в села, вспоминает в книге "Аплодисменты" Людмила Гурченко. Ее мать с санками, в заснеженном лесу, набрела на одинокую хату, где макинтош мужа и свое новенькое пальто обменяла на мешок муки, бидон меда и сало. Причем такие пешие экспедиции отчаявшиеся харьковчане совершали даже в соседнюю Полтавскую область. Не работал в Харькове и водопровод. Зимой горожане перетапливали снег, но пить жидкость, пахнувшую мочой, было невозможно, вспоминает известный ученый Юрий Шерех.
