15 мая, 2016 - 15:10

Легендарный освободитель. Танк Т-34 стоил жизни трем инженерам-создателям

Боевую машину, которую сконструировали в Харькове, сняли с производства за две недели до вторжения фашистов в СССР.

Боевую машину, которую сконструировали в Харькове, сняли с производства за две недели до вторжения фашистов в СССР, а один из его конструкторов Александр Морозов всю жизнь избегал привилегий и отдавал половину зарплаты подчиненным.

Конструкторы стали жертвами репрессий

Военные и инженеры в шутку называли Харьков, где работали три поколения семьи Морозовых, «танкоградом». Эксперты подчеркивают: у истоков харьковского танкостроения стоял талантливый инженер Афанасий Фирсов. Сын купца, в начале XX века он страстно увлекся конструированием техники. Афанасий получил прекрасное инженерное образование в высшей технической школе в Германии и политехническом институте в Швейцарии. Блестящий специалист в паровозо- и судостроении (Фирсов даже разрабатывал дизельный мотор для подводных лодок) в Харьков попал случайно.

Советские власти обвинили инженера во вредительстве, но пятилетний срок в концлагере заменили ссылкой в Украину, и отправили на Харьковский паровозный завод, где только начинали разрабатывать танки. Фирсов создал две боевых машины и полным ходом работал над будущим Т-34, как вдруг последовал новый донос, за ним — арест и расстрел. Его заменил Михаил Кошкин, который на тот момент 2,5 года проработал в конструкторском бюро в Ленинграде.

«По сути, это было конструкторское бюро Фирсова — когда Кошкин приехал в Харьков, все разработки уже существовали, а кадры были подобраны», — отметил военный историк Валерий Вохмянин.

Более того, арестованный Фирсов, которого охранял конвой, водил своего приемника по цехам и кабинетам, знакомил с сотрудниками и чертежами.

«Кошкин проявил себя хорошим организатором. Он сразу выделил людей, которые работали только над танком. Но без инженера Александра Морозова, который трудился в команде Фирсова, новый глава КБ не создал бы Т-34. Ведь после смерти Кошкина конструкторское бюро возглавил Морозов, и оно работало очень эффективно — как во время войны, так и после», — вспоминает Вохмянин.

Во время создания Т-34 еще один сотрудник КБ, инженер Адольф Дик, стал жертвой репрессий. Конструктор, совершенствовавший ходовую часть Т-34, опоздал на полтора месяца. И снова последовал анонимный донос, а за ним — расстрел.

В 1939 году танк был готов. Чтобы продемонстрировать мощь новой боевой машины, в марте 1940 года две «тридцатьчетверки» отправились маршем по весеннему бездорожью из Харькова в Москву. В одной из них ехал Кошкин. Танки не только выдержали дорогу, но и Сталину понравились. Но Михаил Кошкин не успел насладиться триумфом: после долгого пути в холодной бронированной машине он заболел воспалением легких, и спустя полгода умер.

Идеи заимствовали у поляков и французов

За две недели до нападения Германии на СССР нарком Вячеслав Малышев (позже его именем в Харькове назовут танковый завод) посчитал бронированную машину неперспективной и приказал снять с производства. Во время испытаний выяснили, что кабина тесная — вмещалось всего три человека экипажа.

«Помните песню «Три танкиста, три веселых друга»? До войны считалось, что командир бронированной машины может делать все, поэтому он выполнял еще и работу наводчика, прицеливался, а не следил за ситуацией на поле боя. А экипаж немецкого танка состоял из четырех человек: командир, заряжающий, наводчик и механик-водитель», — рассказал Валерий Константинович.

Кроме вместительности танка, подкачала оптика, да и дуло пушки было коротким… Недочетов хватало. Т-34 нуждался в усовершенствовании. Но 22 июня приказ отменили, а боевую машину вернули на конвейер. Улучшал танк Александр Морозов, учитывая испытания в реальном бою.

Советские историки обожают рассказывать, что Т-34 — единственный в своем роде. Мол, впервые в мире установили на боевую машину башню цельнолитую и дизельный двигатель. Но танк не был экспромтом харьковских конструкторов, разводит руками Вохмянин.

«Впервые дизельные двигатели появились на польских бронированных машинах 7-ТР в 1934 году. А цельнолитые башни задолго до русских начали ставить французы на легких танках Рено S-35. Цельнолитая конструкция всегда прочнее, чем собранная из фрагментов, которая от удара разлетается. Правда, французы крепили башни с помощью болтов, а советские инженеры стали использовать сварку», — отметил военный историк.

Морозов много лет носил один костюм и галстук

Расцвет харьковского танкостроения пришелся на послевоенные годы. Главный конструктор Морозов постоянно совершенствовал свое детище. После его смерти осталось множество блокнотов, исписанных чертежами и набросками, которые инженер делал в транспорте, на совещаниях и дома. Но состояния на военных изобретениях главный конструктор не заработал.

«У Морозова была большая зарплата, рублей 600. Половину ее он отдавал рабочим на заводе: то старенькой уборщице поможет, то матери-одиночке… Когда один из подчиненных отказался от помощи Морозова, то Александр Александрович купил пачку лотерейных билетов и вручил ему. Спустя время рабочий пришел и смущенно рассказал, что один из билетов оказался счастливым — холодильник выиграл. «Так это твой холодильник» — отмахнулся дедушка», — рассказала внучка конструктора Ирина Морозова.

Талантливый инженер был крайне непритязателен к одежде. На работу много лет ходил в одном костюме, дополняя его коричневым галстуком, который бережно хранит его внучка.

Как-то перед юбилейным партсъездом в Москве дети купили Морозову модную в те годы пыжиковую шапку, чтобы главный конструктор выглядел респектабельно. Но инженер наотрез отказался надевать подарок.

«Я к своей шапке привык. Чем проще, тем лучше», — сказал Морозов.

Впрочем, из-за непосредственности харьковского конструктора подчас случались курьезы. Как-то изобретатель прихватил с собой на военный парад на Красной площади 10-летнюю внучку.

«Мы сидели на главной трибуне, вокруг — первые люди страны, космонавты, все со звездами, в парадной одежде. Было жарко, солнце припекало. А дедушка ведь лысый. И он достал из кармана платочек, завязал узелки на уголках и надел на голову. Я обомлела: «Дедушка, что ты делаешь? Смотри, нас камера снимает, по телевизору покажут. Сними!». А он: «Ну мне жарко, что же делать? Кепки с собой не захватил, от солнца на трибуне не спрячешься», — вспоминает Ирина Александровна.

Конструктор не пользовался служебным положением

Главный конструктор не любил пользоваться служебным положением и избегал каких-либо привилегий.

«Был у дедушки холодильник — самый первый из советских. Старый, обшарпанный, а новый он не разрешал покупать, чтобы злые языки не болтали, что во времена дефицита главный конструктор обставляет квартиру дорогой техникой. И вдруг раритетная рухлядь вышла из строя. Бабушка в ужасе: что делать, продукты пропадут! Вызвала мастеров, а те лишь руками разводят: починке не подлежит, таких деталей уже не выпускают», — рассказала внучка.

Покуда Морозов не вернулся с работы, рабочие привезли новый холодильник. Но конструктор с заменой категорически не соглашался и все возмущался, почему рухлядь не починили. Супруга Морозова всегда самостоятельно ездила за продуктами на Конный рынок, садилась на Пушкинской на пятый трамвай — и вперед. Даже служебную машину не брала.

«Как-то от завода под праздник нам прислали деликатесные колбасу и рыбу. Деда презент страшно возмутил, он без конца повторял: «Что обо мне люди подумают?». Пришлось срочно вызывать машину с завода и везти продукты обратно», — рассказала Ирина Морозова.

Но главный конструктор не случайно избегал привилегий и дорожил репутацией.

«Его постоянно пытались подставить, завистников было много. Перспективные разработки нужно было продвигать, а он то и дело получал палки в колеса и от своих, и от чужих», — пояснила внучка конструктора.

// ]]>