Неизвестное об известном. Как «Железный Феликс» в Харькове порядок наводил
В этом году исполнилось 90 лет, как умер Феликс Дзержинский. Пожалуй, даже «великого Ленина» не чтили в советском Харькове с таким неподдельным рвением. Загибайте пальцы, кто не согласен: крупнейшая площадь Европы, станция метро, прекрасная улица, передовое промышленное предприятие. И, как знак особого уважения, – центральный район города, названный в честь отца-основателя советской карательной структуры.
Заслужил потому что... В отличие от Ленина, Феликс Эдмундович Дзержинский Харьков посещал неоднократно. В 1920-м, к примеру, целых два месяца здесь просидел, надолго обеспечив работой своих будущих воспевателей. Шутка ли: сам «железный Феликс», «рыцарь революции» из нашего любимого города борьбою с врагами руководил! Восторгов по этому поводу наштамповали много, но главного так и не сказали: метод «ручного управления» – чрезвычайный, и применяется только в случае беспомощности или же ненадежности местных элит. А посему отнюдь не враги первыми пострадали от высокого гостя…
5 мая 1920 года, едва нога товарища Дзержинского коснулась харьковского перрона, местные чекисты получили пренеприятнейший сюрприз. Приказом № 124 в губернской ЧК вводились «явочные листы» – по одному на отдел. С этого дня каждый сотрудник обязан был расписываться в листе сразу же по прибытии на работу. «Ввиду того, что многие товарищи являются на занятия с большим опозданием, и такое явление впредь не будет терпимо». Согласно приказу, секретарь губчека должен был ежедневно в 11.00 сдавать эти листы председателю, только что назначенному Яну Меницкому. Чекисты расписались добросовестно, но проставить «время Ч» почему-то не догадался никто.
6 мая, в стиле «для тупых повторяю», председатель издал еще один приказ: «Доводится до сведения всем сотрудникам ХГЧК, что при расписке в листе необходимо указывать время своего прихода». Проставлено ли было время на следующий день – история умалчивает. Ибо ни один из листов 7 мая к председателю не попал. Ни в 11.00, ни позже. Разразился гром: все заведующие отделами и уполномоченные получили по выговору. Гайки затянули еще туже: оставили один-единственный «явочный лист» – у секретаря губчека. Чтобы каждый сотрудник, прежде чем приступить к работе, показал свое личико ответственному товарищу.
Выговорами дело не ограничилось. Тех, кто еще не понял, что вольница кончилась, начали «награждать» арестами: 5, 10, 15 суток. В следственной тюрьме губчека (остатки ее еще сохранились на ул. Малиновского) для них даже камеру специальную выделили. «Советскую» – согласно официальной терминологии. В июне 1920 года туда попал будущий начальник Харьковского угрозыска, легендарный Михаил Журба, тогда – помощник коменданта ЧК. За то, что ушел с поста вместе с арестованным, которого должен был охранять. Тоже, кстати, бывшим чекистом.
Арестами «планомерное водворение дисциплины» не ограничилось. Специальным приказом от 15 июня чекистам даже роптать запретили! И предупредили, что никто «не имеет права выносить на суд улицы всего того, что он делает или видит в губчека». Приказ был прямым следствием еще одной инициативы Феликса Эдмундовича – о тотальном «изъятии излишков» у харьковской буржуазии.
Повальные обыски планировали начать в ночь на 6-е июня, но уже 4-го случилась утечка информации, приведшая к неожиданным последствиям. В считанные часы остановилась вся харьковская промышленность, и так уже дышавшая на ладан. По словам газеты «Пролетарий», якобы сознательные рабочие, «как стадо испуганных баранов, побросали работу и разбежались по домам защищать от рабоче-крестьянской власти свои жалкие остатки лохмотьев». В то, что обыскивать будут только «буржуазные» кварталы, не верил никто.
И правильно! Обыски, продолжавшиеся целую неделю, согласно официальному сообщению, прокатились не только по «привилегированным, буржуазным, спекулятивным», но и по «бандитским районам». Они же – пролетарские. Сначала вытряхивали буржуев, а после – тех, кто вытряхивал их: тщательно обыскали финансовый отдел губисполкома, куда стекалось изъятое. На фоне скромного советского учреждения померкла даже пещера Али-Бабы. Чиновники прятали деньги, драгоценности и… роскошные дамские туалеты.
Но кричать «ура» товарищу Дзержинскому все-таки не стоит. Ибо ничуть не улучшилось благосостояние харьковских рабочих после столь громкой акции. А вот жизней она унесла немало. Владелица магазина канцелярских принадлежностей Мария Новикова скрыла товар от учета. Приговор – расстрел! Обувщик Абрам Ременник успел перед обыском замуровать в специальной нише несколько пар туфель. И попытался дать взятку чекистам, когда обувь все-таки нашли. Тоже расстрел! Поставили лицом к стене и одного «рыцаря революции» – Иосифа Кравцова-Лебензона: перепутал во время обыска государственный карман со своим.
Так что неизвестно еще, кто больше радовался, – «контра» или чекисты, когда в середине июля товарищ Дзержинский наконец-то отбыл в Москву. Предварительно забив «по самое не хочу» две харьковские тюрьмы и концлагерь в придачу.
...Мы, в общем, все за «твердую руку». Пока она к чужому горлу тянется.
