«У нас был приказ – уничтожить их ВОПы и блиндажи», - бойцы со Светлодарской дуги

Я стою у волонтерской комнаты, расположенной на территории Военно-медицинского клинического центра. Рядом со мной курит молоденький боец Коля.

– Я вчера вышел во двор в час ночи. Привезли борт – 21 человек. Я помогал выгружать их на приемнике.

– Откуда?

– Со Светлодарской дуги.

К нам подходит волонтер Оксана Локойда:

– Привезли только что еще двоих с контузией. Один россиянин, раньше был в «Правом секторе». Я не могу… Кажется, что все уже видела и не можешь плакать, а потом…, - отворачивается.

Повисает тяжелая пауза. В ночь с 18 на 19 декабря с Донбасса пришли страшные новости: в районе Светлодарска завязался бой, после которого двоих травмированных и четверо раненых привезли сюда. Полной информации из Генштаба о раненных и погибших на Светлодарской дуге пока нет. Позже выяснится, в целом за три дня убитых – 8, раненных – 19, контуженных – 12. Но из рассказов военных и волонтеров уже сейчас ясно – таких потерь украинская армия не несла со времен боев под Дебальцево.

«Няма» и «Ермак» снова рвутся «на передок»

Я попала в закрытый госпиталь в качестве волонтера организации «Сестра милосердия АТО». Мне повезло пообщаться с двумя военными, прошедшими ад.

Военнослужащие 54-й бригады «Няма» и «Ермак» прибыли в Харьков с контузией из мобильного госпиталя в Часовом Яру. Их уже определили в неврологическое отделение.

– Юра, тебе звонила жена или девушка, – говорит бойцу с позывным «Няма» Оксана.

– Какая девушка? – удивляется он. – Я разведен, меня жена бросила еще в 2015 году.

Он медленно передвигается по коридору и заходит в палату к товарищу. Присаживаюсь на краешек кровати. Со мной «Няма» и «Ермак» общаются охотно и на удивление весело. Вспоминают бой на Светлодарской дуге и поражаются тому, что выжили. Говорят, уже попрощались с этим миром.

– У нас 25 «двухсотых» было только за три часа боя, я это лично видел, – говорит «Няма». – И где-то 35 «трехсотых». Нас было только шестеро вышедших из окружения. Сначала сепары отступили, а когда мы подошли на 5-10 метров к ним, началась перестрелка, и они нас начали давить. Потом мы стали отступать – их было больше, чем нас. Я спрятался в блиндаж, передо мной упала мина, но повезло – меня лишь контузило: осколок попал в каску.

По его словам, военные получили приказ: выбить боевиков из леса, расположенного возле села Луганское.

– Этот лес полностью под контролем боевиков, – продолжает боец. – У нас был приказ: уничтожить их ВОПы и блиндажи. Сначала выехали наши БМП, отработали, а потом вышли мы...

«Ермак», который лежит на соседней кровати, добавляет:

– Еще до начала операции мы узнали по рации, что наш сапер попал в плен, а трое солдат  были ранены.

Уже на следующий день «Няму» и «Ермака» перевезут в Киевский госпиталь. Но долго задерживаться там они не хотят.

– Сбежим на передок! – утверждают ребята.

Я возвращаюсь на волонтерский пункт. Но там меня просят:

– Зайди к Юре, вот, передай номер. Ему снова звонят...

Я снова в палате, но «Няма» уже спит. Разрывающийся телевизор ему не мешает. Аккуратно беру его за руку, и он неожиданно резко подскакивает на кровати, смотрит на меня испуганным немного мутным взглядом... Только сейчас я понимаю: показная легкость, с которой он давал мне интервью, – не более чем бравада. На самом деле парень еще не отошел от страшного боя. И вряд ли скоро его забудет. Специалисты считают, что после таких боев психика бойцов восстанавливается не раньше, чем через полгода-год.

Сигареты только поштучно

Тем временем в волонтерской комнате кипит жизнь. С самого утра тут разрываются телефоны. Родственники бойцов, которые воевали на Светлодарской дуге, пытаются выяснить: а вдруг их сын или брат поступил в госпиталь?

Раньше волонтеры давали эту информацию в соцсетях. Но потом штабисты якобы попросили этого не делать. Хотя для журналистов уже давно не секрет, что генштаб намеренно скрывает информацию о количестве раненных и погибших. Официальные цифры и слова участников боев не совпадают.

В результате горожане удивляются: неужели в Харьковском госпитале есть раненные? И по сравнению с 2014 годом меньше приносят еды и одежды. Бойцы, которые надеялись получить у волонтеров перчатки и теплые носки, остаются теперь ни с чем. Сигареты пачками, как в начале войны, им тоже уже не дают.

– Ребята, ну какая пачка? Берите поштучно. У меня осталось всего пять пачек, и те для психиатрии.

– Ого, психиатрию лучше не нервировать! – вклинивается в диалог боец, который делает себе кофе.

В госпитале «ходят за руку» собственная боль бойцов, их сострадание к проблемам товарищей и юмор. Так же, впрочем, как и на войне.

– Денис, солнышко, это волонтеры из госпиталя. Что тебе нужно? – спрашивает одного из бойцов по телефону Елена Ревенко.

Мы берем стандартный пакет: носки, трусы, зубную пасту, сладости – и идем к Денису. Парень удивлен и рад вниманию со стороны чужих людей.

– А медсестры заставили меня расписаться за носки! – шепотом жалуется в больничном коридоре боец с позывным «Обама» волонтерам.

Те не удивляются. «Делегация» сестер-хозяек обычно появляется у них с самого утра.

«Оксаночка, дай нам что-то, чем их мыть», «Ксюш, выдели нам пеленочек и трусов, а то они лежат у нас, как бомжи» – и так каждый день. Ведь единственное, что получает госпиталь – это мыло и хлорка.

Мы снова возвращаемся в волонтерскую. А вслед за нами заходят военные: сонные, в затертых больничных халатах и берцах или сланцах и носках. Опущенные плечи – результат месяцев жизни в бронежилете. Прямо в волонтерской бойцы кипятят воду в чайнике, рассыпают в одноразовые стаканы кофе и набирают в карманы печенье из большой картонной коробки.

– Все раненые разные, – говорят волонтеры. – Одни стесняются просить самое необходимое, другие ходят к нам, как к себе домой.

С Днем святого Николая

«Сестрам милосердия АТО» звонят с КПП. Нужно встретить людей, которые принесли военным подарки ко Дню святого Николая. Возле вертушки стоит женщина с двумя пакетами сладостей.

– Передайте ребятам, скажите, чтоб они… Спасибо им, – говорить дальше она не может, плачет. – Пусть выздоравливают...

Мы с волонтерами забираем коробки с конфетами от детей, ящики с фруктами и идем в палаты – нужно поздравить бойцов с Днем святого Николая. В палатах стоит тяжелый спертый воздух. Даже лежачие раненные пытаются приподняться на койках при виде людей в синих волонтерских куртках. На лицах – детская радость.

Сегодня военных должны поздравить еще и артисты.

– Да какой концерт?! У людей траур из-за Светлодарской дуги! – возмущенно говорит волонтер Оксана замполиту Павлу Базилю.

– А что делать? Пусть отвлекутся ребята... – отвечает он.

Мой волонтерский рабочий день окончен. На ступеньках госпиталя курят военные и откровенничает боец 54-й бригады Саша.

– Моя мама до сих пор не знает, что я в АТО, – говорит он. – Думает в учебке. Если брат ей расскажет – башку ему оторву...

Я выхожу на улицу из ворот госпиталя. Неожиданно на меня наваливается смертельная усталость. За стенами этого учреждения кипит совсем другая – мирная жизнь. И какое-то время я просто смотрю на прохожих: все они заняты личными проблемами, что-то живо обсуждают и смеются. Словно в Украине нет войны. Генштаб и власть поддерживают эту иллюзию, скрывая реальные потери в АТО.