После освобождения Харьковской области десятки людей, которые сотрудничали с россиянами во время оккупации, стали подозреваемыми по уголовным делам. В последний месяц суды начали выносить первые решения. Как правило, коллаборанты получают условные сроки или запрет занимать определенные должности.

В прошлом году харьковские полицейские объявили подозрение в коллаборационной деятельности 195 гражданам Украины. Большинство из этих подозрений — 117 — получили жители громад, находившихся в оккупации.

"Речь идет об обвинениях в государственной измене, коллаборационной деятельности, пособничестве государству-агрессору, участии в незаконных вооруженных формированиях", — уточнил начальник полиции в Харьковской области Владимир Тимошко в ежегодном отчете.

Более 50 дел передано в суд, по некоторым из них уже есть приговоры.

Кому присудили больше всего?

Всего несколько человек из Харьковской области получили реальное наказание и будут сидеть в тюрьме. Среди них встречаются и довольно известные люди, например, бывший артдиректор харьковского телеканала "Тонис-центр"  Сергей Шапошников, изготовлявший открытки для "поднятия боевого духа" оккупантов. 61-летний мужчина имеет дочь, проживающую в Москве. Как установило следствие, он наговорился по телефону с родственницей-путинисткой, насмотрелся российских телеканалов и решил под их влиянием помочь россиянам оккупировать Украину.

"Мужчина изготовлял у себя дома открытки с изображением символики латинской буквы Z и триколора российского флага. Изготовленные макеты открыток он присылал своей дочери", — рассказали в прокуратуре.

Дочь оказалась не простой, а влиятельной, со знакомствами в разных российских министерствах. Она и предложила кремлевским чиновникам использовать отцовское творчество в пользу оккупационной армии. Московские типографии печатали листовки с буквами Z, триколорами и лозунгами вроде "Работайте, братья! Победа за нами! Мы на своей земле!", а затем везли их в свои войска на фронт.

Бывший телевизионщик работал на вражескую пропаганду с апреля по август 2022 года. В августе его арестовали, а в конце прошлого года Дзержинский суд присудил ему 10 лет лишения свободы — это минимальный срок, предусматривающий пункт 6 статьи 111-1 (Организация и проведение мероприятий политического характера, осуществление информационной деятельности в сотрудничестве с государством-агрессором и/или его оккупационной администрацией). Мужчина свою вину признал.

Еще одно реальное наказание в тюрьме получил купянский чиновник, согласившийся сотрудничать с россиянами во время оккупации города. 58-летний Юрий Дмитриенко возглавил коммунальное предприятие "Благоустройство города", перерегистрировал его в оккупационных органах власти и собирал деньги за коммунальные услуги в пользу россиян. Суд наказал его на 5 лет лишения свободы с конфискацией всего личного имущества. Это тоже самое маленькое наказание, которое предусматривала статья.

Коллаборанты на свободе

Два вышеупомянутых приговора — почти единственные случаи, когда добровольные помощники оккупационной армии получили реальное наказание в виде содержания за решеткой. Чаще суды отпускают на свободу сотрудников оккупационных администраций и старостатов.

Например, на свободу вышла Елена Марченко, которая добровольно согласилась получить от оккупантов "должность" старосты села Василенково Шевченковской территориальной громады Купянского района. Женщина известна тем, что до войны жила на Северной Салтовке, ее 9-этажка во время обстрелов была сильно повреждена, но даже потеря дома не помешала харьковчанке работать на оккупантов. Сейчас она на свободе, арест на ее имущество сняли. Единственное наказание — запрет занимать должности в украинских органах власти на 10 лет. То есть, в 2033 году женщина может снова возглавить ту же деревню, в которой она работала на россиян. Такой мягкий приговор Марченко получила потому, что пошла на сотрудничество со следствием.

На свободу вышла еще одна сельская начальница Галина Немич, которая в марте согласилась стать секретарем сельсовета в Вишневом Изюмского района. Она помогала оккупантам собирать данные о жителях села, чтобы готовить фейковые выборы, составляла списки тех, кто отказался получить материальную помощь от оккупантов. Ей тоже нельзя занимать государственные посты до 2033 года. Мягкий приговор обусловлен тем, что подозреваемая "признала свою виновность" и согласилась на рассмотрение дела в упрощенном порядке, то есть фактически отказалась от права подавать апелляцию.

По точно такой же процедуре шли суды еще над несколькими участниками оккупационных администраций. К примеру, водителя изюмских полицаев наказали тем, что лишили права занимать властные должности на 15 лет. С середины июня по сентябрь Виктор Шевченко обслуживал автопарк гаража так называемой народной милиции, пока его работодателей не прогнали бойцы ВСУ.

Эти дела схожи с тем, что всех подозреваемых судили по ч. 2 статьи 111-1. Такая квалификация дела, в отличие от ч. 5 или ч. 6 той же статьи, не предусматривает реального наказания вообще, поскольку речь идет о занятии должности, "не связанной с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций". Несомненно, что и старосты сел, и секретари сельсоветов все же выполняли и административно-распорядительные, и хозяйственные функции, поскольку это предусмотрено их должностными обязанностями, но тем не менее следователи избрали для обвинения самую легкую часть статьи. Максимальное наказание, которое она предусматривает, — это конфискация имущества, но ни у кого ничего не забрали.

И даже те обвиняемые, которых невозможно судить по части 2, ибо их участие в деятельности российской армии слишком очевидно, все равно не идут в тюрьму. К примеру, Киевский суд Харькова отпустил на свободу Олега Демченко из Купянского района. Его обвиняли по части 4 статьи 111-1: " Передача материальных ресурсов незаконным вооруженным или военизированным формированием, созданным на временно оккупированной территории, и/или вооруженным или военизированным формированием государства-агрессора, и/или хозяйственной деятельности во взаимодействии с государством-агрессором". Он вместе с российскими военными продавал солярку и возил на рынок украденное у местных фермеров зерно.

Такое преступление предусматривает либо штраф (10 тыс. необлагаемых налогом минимумов), либо до 5 лет лишения свободы. Демченко получил три года тюрьмы, но не просидел ни дня, потому что суд сразу же заменил ему наказание условным сроком на 1 год и отпустил домой.

"Как бы ни пыталась российская пропаганда представить, что на деоккупированных территориях Харьковской области проходят жесткие фильтрационные мероприятия и репрессии против местных жителей, даже те, кто реально сотрудничал с оккупантами, занимал "должности" в так называемой "власти", вел "бизнес" с российскими военными, возившие так называемых "милиционеров" на "задания", обычно получают лишение права на 10-15 лет занимать должности, связанные с выполнением функций государства и местного самоуправления, или условный срок на 1 год", — такие выводы сделали аналитики  "Харьковского антикоррупционного центра".

Подозреваемые не под стражей

Суды довольно снисходительно относятся к харьковским коллаборантам даже на этапе следствия. Часто они ждут конца расследования и суд не в изоляторе, а дома, на свободе. К примеру, Новомосковский горрайонный суд Днепропетровской области отказал прокуратуре в ходатайстве о содержания под стражей Екатерины Донник. Она с августа по сентябрь фактически возглавляла село Савинцы Изюмского района и передавала россиянам информацию о жителях села. Женщина обвиняется по 5 части статьи 111-1, которая предусматривает уже не условное, а реальное наказание — от 5 лет за решеткой. Несмотря на оговорку прокуратуры, что бывшая "гауляйтерша" может сбежать или давить на свидетелей, суд не взял женщину под стражу.

Чуть не осталась на свободе и подозреваема в еще более серьезном преступлении. Дарью Крыгину обвиняют в том, что она корректировала вражеский огонь. По данным следствия, женщина наводила ракеты на харьковские дома, больницы, школы, части, где размещались подразделения ВСУ и Нацгвардии. Судья Дзержинского райсуда отпустила ее под залог почти в полмиллиона гривен, но это событие получило очень широкий общественный резонанс. Решение судьи подвергли критике и юристы.

"Нельзя в одном постановлении писать, что существует вполне обоснованный риск, что обвиняемая выедет в родной Антрацит в Луганской области, и одновременно отпускать под залог. Залог в размере 500 000 грн обвиняемым, в котором при обыске нашли 200 000 долларов, 160 000 евро и 700 000 рублей, российских. Да, эти средства арестованы, но уровень материального состояния личности хорошо характеризуют", — возмутился член Национальной ассоциации адвокатов, юрист Антикоррупционного центра Владимир Рисенко.

После скандала по требованию прокуратуры Апелляционный суд отменил решение первой инстанции и отправил Крыгину в изолятор до 19 февраля.

Иногда общественный интерес к резонансным делам становится помехой откровенно снисходительным решениям. Но во время войны, когда судебные заседания проходят в закрытом режиме, информация о заседании появляется через несколько дней после их проведения, а иногда вообще не становится публичной. К тому же, массовые акции во время войны запрещены, а значит осуществлять общественный контроль над судами не всегда возможно.