Жизнь за Украину. «Муж не понимал, почему его не призывают и с июня ждал повестку»

Их портреты висят в воинских частях и родительских домах. Для побратимов они навсегда останутся в строю, а мамы и жены будут вспоминать их голос в телефонной трубке. В последние минуты жизни они твердили: «У меня все хорошо». «Харьковская неделя» продолжает спецпроект о воинах XXI века, которые отдали свою жизнь за Украину.

Три года назад младший сержант в запасе Кадыр Магомедов после многочисленных попыток все-таки попал в зону АТО добровольцем. Тогда его семья верила, что война в Украине ненадолго, поэтому отпустила отца и мужа. По документам рота батальона «Донбасс» была в Славянске, на самом деле их перебросили в срочном порядке в Углегорск.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Муж шел на войну, чтобы спасти молодых ребят»

Майдан 2014 года в Харькове, а затем и в Киеве в семье 42-летнего Кадыра Магомедова встретили с воодушевлением. С женой Натальей они с первого дня ходили на протесты к памятнику Шевченко. Как только началась война – дагестанец по происхождению, младший сержант Магомедов, менеджер по сбыту на гражданке – постоянно искал повестку в почтовом ящике.

Он с июня заглядывал в почтовый ящик, не понимал, почему его не призывают, хотя молодежь дергают, а его нет. Ведь за спиной – служба в армии, воздушно-десантные войска, – вспоминает Наталья Магомедова.

Вместе семья работала в частной компании, в то тяжелое время оттуда начали увольняться мужчины, менять прописку, чтобы их не нашли сотрудники районного военкомата. Кадыр не только не прятался, но ждал, видя, что ребятам, которые чуть старше его сына-десятиклассника, уже принесли повестки. Так и не дождавшись официального приглашения, Мамедов решил: пойдет добровольцем.

В военкомат он не хотел идти, поскольку родом из Дагестана, боялся, что все станет известно о нем – будет персоной нон-грата на родине, не сможет поехать к сестрам. Он написал заявление, заполнил анкету в «Фейсбуке», а потом ему позвонили и предложили, если готов – явиться на базу, – рассказывает Наталья.

Отказался от контракта

Дальше все – как во сне: в октябре позвонили представители добробата, Кадыр за один день уволился, подписал контракт на три месяца на прохождение переподготовки, уехал на базу в Днепр, проходил медкомиссию. Чтобы не комиссовали по состоянию здоровью, включил все свое обаяние, в результате вместо ста килограммов веса ему записали 70, а о проблемах с сердцем врачи вообще не упомянули. Месяц в учебке, еще столько же – на базе «Донбасса» в Петровцах Киевской области. И здесь младший сержант не изменил свое решение, когда предлагали пойти на контракт в Вооруженные силы Украины, хотя многие из побратимов подписали документы с рекрутерами – не деньги и положение привлекали Магомедова, который так и остался резервистом в составе Национальной гвардии. После переподготовки добровольцев могли отправлять в полевые условия, но не в зону проведения антитеррористической операции.

К Новому году он приехал домой, потом еще 13 января был в Харькове проездом. Позвонил, сказал, что они проходят колонной, но заехать домой не смог, – вспоминает последнюю встречу Наталья Магомедова.

Роту добровольцев, которая по документам оставалась на мирной территории, отправили в одну из самых горячих точек января 2015-го – Попасную в Луганской области. Здесь, на блокпосту, стояли ВСУ, сразу за ними – «Донбасс». Оборону держали с оружием и в амуниции, которую привезли волонтеры, техника была сделана на скорую руку.

Старый немецкий Mercedes, гражданская машина, была обшита бронелистом, он числился пулеметчиком экипажа. Стояли в чистом поле, рядом был храм Московского патриархата, оттуда их высматривал снайпер. Рядом – железка, по которой ежедневно ходили товарные составы. Их часто накрывали «Градами», однажды даже свои – не знали координат, где стоит «Донбасс», – вспоминает Наталья Александровна.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Он повторял: «Я военный до мозга костей»

Диверсионно-разведывательная группа Магомедова с позывным Карат (так звали собаку в Харькове) до 29 января оставалась в Луганской области, последние дни были очень тяжелыми: поспать вообще не удавалось, постоянно работали «Грады» – в блиндаже получалось отдохнуть на корточках несколько минут, потом снова приходилось идти на блокпост. В предпоследний день января роту спешно сняли и перебросили в направлении Дебальцево. Информации в то время практически не было, новости в Харькове узнавали по крупицам из редких звонков.

В тот день, рано утром 31 января, Кадыр позвонил жене с заправки, сказал, что заряда на телефоне осталось очень мало, переживать в случае отсутствия звонков не стоит, их вроде бы передумали отправлять в Дебальцево. Это был последний разговор. После звонка роту в составе колонны отправили в Углегорск с одной стороны, со второй – еще одну колонну. Разведка в том месте отработала и сообщила, что все чисто.

Наши ребята шли после танка ВСУ. Танк прошел, а наши попали в засаду – замаскированный танк на обочине расстрелял машину прямой наводкой, – говорит Наталья Магомедова. – Три человека погибли на месте, выжил командир Гера. Дождавшись ночи, сослуживцы остановили машину и погрузил их туда. Уже в госпитале Гера скончался.

В тот день Углегорск все-таки разблокировали – вторая колонна прошла удачно. А уже 1 февраля в новостях сообщили о первых погибших, но без имен и позывных. В понедельник Наталье Александровне на работу позвонил сослуживец, но она отказывалась верить в смерть Кадыра до тех пор, пока не увидит его. Даже на опознание в Днепр она отказалась ехать сама, поскольку вряд ли поверила бы в произошедшее.

5 февраля на мусульманском кладбище Харькова был похоронен младший сержант Магомедов, только через год к нему на могилу и к жене смогли приехать сослуживцы. Но до сих пор Наталья Магомедова так и не смогла открыть бронежилет, в котором погиб ее муж.