Один из самых известных на Западе украинских художников Роман Минин рассказал «ХН», почему невыгодно продавать картины на «Сотбис», ради чего он решил отказаться от эмиграции и о шахтерах, которые превращаются в майнеров криптовалюты.

Харьковский художник Роман Минин, уроженец Донбасса, в свое время прославился благодаря монументальным работам на шахтерскую тематику и фестивалям стрит-арта в Харькове, которые он курировал. Последние пять лет Роман редко бывал дома – изучал мировой арт-рынок, выставлялся в Европе и США. Сейчас он планирует вернуться в активную культурную жизнь Харькова. Художник стал одним из кураторов проекта «Культурный хакатон», цель которого – сделать из Шаровского дворца популярный туристический объект.

«Имитация деятельности – болезнь Харькова»

– Роман, что вы будете делать в Шаровке?

– Буду курировать фестиваль парковых скульптур. У нас сейчас нет многомиллионных бюджетов для того, чтоб мы работали там с вечными материалами: бетон, металл, какие-то литые штуки. Но, думаю, получится пригласить 10–15 участников и выделить им скромный гонорар. Рассчитываем примерно, чтоб каждый участник получил 15–20 тысяч гривен, это – себестоимость проекта. Я хочу, чтобы каждый почувствовал это место. Например, можно попробовать сделать что-то с поваленными деревьями, которые лежат вокруг. Я не обещаю, что здесь будет «город будущего», мне хочется понять возможности этого места. Мы попробуем.

– Пару лет назад в одном интервью вы говорили, что, видимо, придется уезжать из Украины. Тогда вы сказали, что даете себе время до 2018 года. Сейчас – 2018 год, вы здесь. Передумали эмигрировать?

– Я взялся организовывать это мероприятие в Шаровке, фестиваль современного искусства в метрополитене и еще два проекта. Я ищу повод остаться в Харькове. Если это все тоже канет в никуда, власти нам проморочат голову, если не пойдет с этими фестивалями – я, конечно, перееду. Что тут делать? Понимаете, имитация бурной деятельности – это болезнь Харькова. Да и не только Харькова – вообще чиновников. Это погружает в депрессию. Я выпал из харьковской богемной и социальной жизни лет на пять – погрузился сам в себя, делал картины, ездил много, вникал в арт-рынок. За пять лет ничего не произошло здесь! И я думал – зачем мне жить в Харькове вообще? Почему я не могу переехать в Майями, например, или в Париж? Но есть же такое понятие, как гештальт – надо его закрыть.

– У вас с местной властью складываются довольно непростые отношения?

– В 2011 году я закончил свои фестивальные дела, государство благополучно закрасило все, что мы делали, весь стрит-арт (в 2014 году по решению горсовета Харькова были закрашены несколько уличных работ Романа Минина и других художников – прим. «ХН»). С этой тупостью безмерной очень сложно иметь дело. Но мне теперь захотелось во все это ввязаться, попробовать накружить какой-то фестиваль.

– Мэрия пытается развивать собственный стрит-арт – портреты известных харьковчан, птицы на стенах многоэтажек. Как вы к этому относитесь?

– Оцениваю это абсолютно позитивно, но спектр подобных произведений должен быть широким. Я – за то, чтобы и птички на стенах были, и было место для чистого искусства. Если это будет какая-то монополия, птички только или портреты каких-то деятелей – это перебор. Надеюсь, что когда-нибудь настанет такой час, когда кафедра монументально-декоративной живописи в Академии дизайна и искусств вовлечется в этот процесс, и ребята будут практиковаться не дома в квартире на больших холстах, а работать на стенах. И государство будет им помогать, а не так, как это было в 2011 году, когда я попросил строительные люльки, а мне сказали – люлек нет. Приехал какой-то француз молодой – нашлось сразу и две люльки, и команда техподдержки. И для него все – просто били челом о землю: о, великий француз, вы первый, кто сделает у нас стрит-арт! Не скажу, что такая ситуация есть только у нас. Я общался в Будапеште с художниками, они не очень довольны местным музеем, потому что он работает в основном на привозные выставки.

«Всех умолял купить у меня картины»

– Поговорим о Будапеште. Сейчас в музее Людвига проходит выставка «Перманентная революция», которую уже называют первой большой презентацией украинского искусства европейскому зрителю. Вы там представили работу, посвященную клубу «Шахтер»?

– Нет, просто работа называется «Шахтер-чемпион» – шахтер играет в американский футбол. Я очень проникся этим спортом, когда жил в Америке. Если бы я был американским художником, обязательно бы работал с темой регби. Это очень мужская, красивая, классная игра.

– И как воспринял Будапешт украинских художников?

– Они первый раз нас видят всех, они не знают, что будет. Есть большая доля риска у музея на фоне странных отношений между странами – какие-то споры идут языковые и все прочее. А эта выставка все-таки несет политический окрас, в каких-то моментах она даже провокационна. Никто не может сказать, как она пройдет. Это – разведка боем.

– Украинские художники интересны Европе?

– Сложно сказать. В мире сейчас такая политическая турбулентность! Во время тряски самолета вряд ли кому-то интересно, какое пирожное у него стоит на столе. Сейчас искусство в мире находится на заднем плане, тем более – украинское. У нас даже государство пока не понимает, как можно использовать украинское искусство. В большинства стран есть законы, которые, например, отменяют налоги тем, кто поддерживает национальное искусство. У нас Ющенко пытался этот закон провести, он до сих пор где-то в Верховной Раде валяется. Пока этот закон в силу не вступит, вряд ли для нашего общества будет понятно, как пользоваться этим ресурсом.

– В 2015 году вы продали картину на «Сотбис» за 11 с половиной тысяч долларов. Многие тогда писали об этом как о большом успехе для украинского художника. С тех пор что-то продавалось дороже?

– Я не помню, на внутреннем рынке продавалось, а на международном – нет.

– Украинские коллекционеры готовы платить больше иностранных?

– Я бы не спешил делать такие выводы. Ту картину на «Сотбис» я отправлял почтой, заплатив только за отправку 2 тысячи долларов, да и аукцион берет себе 30 % – считайте, сколько мне осталось. А в Украине я могу сделать что-то большое – четырехметровый лайтбокс, например. Понятно, он будет стоить дороже. Большие вещи удобно продавать здесь.

– Кто в Украине покупает ваши работы?

– В Харькове у меня покупала картины семья Гриневых – это известные коллекционеры. Я много раздарил, некоторые из приятелей успели купить картины, когда я их продавал по 1000 гривен. Всех умолял купить у меня картины, чтобы выжить – на метро денег не было. Такое было еще в 2011 году, было очень сложное время. Покупать картины стали последние пять лет, благодаря тому, что у меня появился хороший арт-дилер.

–То есть арт-рынок все-таки есть у нас?

– Он в процессе формирования.

«История о майнерах»

– Ваша основная тематика – шахтеры, шахтерская профессия. После того, как на вашей родине началась война, вырос интерес к этой теме?

– Скорее, это ностальгия. До этих событий я рисовал шахтеров, а многие крутили пальцем у виска: дурачок какой-то. А «дурачок» рисовал шахтеров не зря, потому что за это время никто ничего подобного не сделал. В 2011 году была последняя работа – «План побега из Донецкой области». Социальная катастрофа уже тогда витала в воздухе, я о ней много картин сделал. Уже после появилось некоторое уважение, люди говорят: «Вот, да, следует признать, что таки да». А другие просто стали вынужденными беженцами и покупают эти работы в знак памяти о Донецкой области.

– Переселенцы могут себе позволить купить ваши картины?

– Среди них есть богатые люди.

– А настоящие шахтеры видели ваши работы?

– Я сомневаюсь. Думаю, что у них не было возможности познакомиться с моими работами. Я до сих пор не выбрал правильное медиа для общения с ними. Может быть, это могла быть такая книжка – «Шахтерский фольклор», где были бы эти иллюстрации. Я бы хотел, чтобы это было поколение моего отца. Я этот цикл все-таки посвящаю отцу и родственникам. Абсолютно все они были шахтерами. Мама разве что работала в вычислительном центре.

– Часто бываете в родном Мирнограде?

– О, редко. Я сейчас вообще ближе к миру – есть куда поехать. Я ищу возможность работать в Донецкой области, но только так, как я хочу. Мне недавно предлагали красить на стенах портреты украинских деятелей. Но у меня и своих эскизов хватает, а портреты украинских деятелей может нарисовать армия безработных художников – давайте им заказы. У меня свой стиль. Я ездил расписывать стену в родном Мирнограде, потратил свои 1000 долларов – я согласен там работать и дальше, если местные власти захотят сотрудничать.

– Шахтеры будут вашими главными героями?

– Дальнейший мой план довольно амбициозный. Шахтеры были символом майнинга. Но они уже вышли из этой географии. Сейчас людям на международном арт-рынке уже неинтересно знать, где Донецкая область, к тому же есть этот печальный контекст. Теперь это будет история о майнерах, потому что майнеры – шахтеры будущего.